«Время подлета ракеты из сектора Газа до моего дома — 90 секунд». Интервью бывшего генсека РФС Анатолия Воробьева

— Анатолий Иванович, где вы сейчас?
— Год был в Дубае, иногда наведывался в Тбилиси, а сейчас в эпицентре событий — в Израиле. Веселую жизнь веду!

— Вы стали релокантом?
— Возможно.

— В Россию не собираетесь?
— Там много друзей и дел, но обстоятельства складываются так, что последний раз был  в России только прошлой осенью. Много перелетов, смен места жительства и постоянный движ.

— Чем сейчас занимаетесь?
— Мне уже 70 с лишним лет. Лакуны какие-то заполняю. Я профессор МГУ и дистанционно преподаю этику в спорте в Центре спортивного менеджмента Экономического факультета, который возглавляет Вадим Иванович Маршев. Еще какие-то книжки пописываю. В общем, чем-то себя занимаю.

— Некоторое время назад вы интересовались проектом восстановления старинного стадиона в Кимрах, что в Тверской области…
— Это хорошая тема. У меня есть пара друзей, которым я много рассказывал о том, как там восстановили старинный павильон. Считаю, ребята здорово работу сделали. Пару раз я связывался со Степаном Маслаком, который занимался этим проектом. Но, насколько понял, больше всего времени у него уходило на работу в «Локомотиве». А я в последнее время помогаю развивать такой вид спорта, как футгольф. Вот был чемпионат мира в этом году, к сожалению, нас там тоже забанили. Но для ветеранов вообще это хорошая история. Прост ходишь по полю не с клюшкой и загоняешь в лунку не шарик, а мяч. Вот такие проекты. Говорю про себя: свинья везде грязь найдет, ха-ха!

Анатолий Воробьев

— Как вы отнеслись к действиям УЕФА, который вернул в соревнования юношеские сборные России, а потом отказался от своего решения.
— Все же от личности зависит. Происходит обмельчание что на уровне европейских лидеров типа Макрона и Шольца, смешных английских премьеров, что на уровне УЕФА. Леннарт Юханссон, Мишель Платини — при них УЕФА был серьезной организацией. А сейчас… Как можно принимать решение по юношам и затем его дезавуировать? Этим в УЕФА показали свою непорядочность и несостоятельность. Тем более сами декларировали, что дети не должны страдать.

— Кто виноват в том, что все пришло к такой деградации?
— Это проблема падения уровня этического и профессионального руководства УЕФА. Они что, не понимали, что ряд стран будет против участия российских сборных? Но пошли на это, декларировали, что дети не должны страдать. А в итоге расписались в своей несостоятельности. Это огромная ошибка руководства УЕФА. А такая ошибка, как известно, хуже преступления. После этого люди из УЕФА потеряли остаток уважения, которое и так к ним было не очень высоко.

— Как можно назвать людей из УЕФА?
— Сейчас в руководстве УЕФА — группа людей, которые, как флюгеры, только и следят за политическими моментами. Я буду презрительно относиться к людям, которые дали надежду детям и отняли, как игрушку. Понятно, они не младенцы — переживут. Но, как уже сказал, преподаю в МГУ этику в спорте и в своих лекциях все время ссылаюсь на Платона. Он говорил, что в основе любого государства, читай крупной корпорации, должна лежать этика. А уже над ней — экономика и политика. Если этажи путаются, любая конструкция становится Колоссом на глиняных ногах.

— Так выглядит УЕФА сейчас?
— К сожалению, сейчас руководство УЕФА, как в некоторых кругах говорят, попутало рамсы и политику ставит в основу, забывая об этике. Хотя Платон и Аристотель — философы, на которых держится вся европейская конструкция. И политическая, и философская, и морально-нравственная. Надо им почитать Платона и понять, что решения, принимаемые ими, — вопреки здравому смыслу. Эти решения УЕФА в отношении юношеских сборных России меня по-настоящему завели.

— РФС нужно переходить в Азиатскую футбольную конфедерацию?
— Это, к сожалению, тоже не решение вопроса. Там есть Япония, Южная Корея, Австралия, которые не будут стремиться к тому, чтобы получить еще одного конкурента. К тому же токсичного, как они считают, члена организации. Кутузов князю Болконскому говорил: «Все приходит вовремя к тому, кто умеет ждать». На самом деле, это фраза принадлежит французскому сатирику Франсуа Рабле. Но тем не менее, это действительно так: все приходит вовремя к тому, кто умеет ждать.

Сборная России по футболу

— Что делать во время ожидания?
— Надо воспользоваться годами изоляции и не тыкаться во все двери и проявлять суетливость. Нужно бросить все силы на то, чтобы развивать свой юношеский и молодежный футбол и вернуться в УЕФА с сильной и обновленной командой. Несколько лет и англичане были без европейского футбола, и Югославия. Пытаться влезть через окно, если дверь заперта, на чемпионат мира все равно не получится. К сожалению, это наши реалии — играть с Камеруном, Кенией, Таджикистаном. А до официальных матчей далеко, как кулику до Петрова дня.

— Что с российским футболом сейчас?
— Ищет новое дно.

— Он ищет или для него ищут?
— Ну, не знаю. Совместными усилиями. Ну, зачем, например, моему «Динамо» столько иностранцев? Хорошая молодежь, куча талантливых ребят. Пока не играете в Европе — развивайте своих, вкладывайте деньги в них, в детские школы. Нет, опять завозят латиноамериканцев.

— Но их завозят с посылом, что рядом с ними растут и наши.
— Это самообман. Вот был Игнатьев Иван — талантливый парень, а превратился в какого-то законченного. Тут ведь дело и в агентах. Правильно Николай Толстых говорил про них, что это большое зло. Сейчас вот агент Тюкваина выжимает деньги, «Зенит» всех скупил, погубив карьеру кучи людей. А от легионеров прока нет.

Анатолий Воробьев

— Давайте про обстановку, в которой вы даете это интервью.
— На соседней улице машина после попадания снаряда сгорела. Постоянно приходится выходить из квартиры по сигналу воздушной тревоги. Но в убежище мне ходить лень — выхожу на лестничную клетку, где несущие стены. Читаю чат местных жителей, средства массовой информации. В Израиле до этой войны было много дрязг — демонстрации против судебной реформы, критика Нетаньяху. Но сейчас вся страна поразительно сплотилась, за два дня тут мобилизовали 300 тысяч человек. Это пример сплочения нации. И сейчас все подчинено тому, чтобы одержать победу и операция «Железные мечи». Такого не было даже во время войны Судного дня в 1967 году. Здесь больше тысячи погибших. Для Израиля, где человеческая жизнь очень ценится, это цифра вопиющая.

— Вы далеко от сектора Газа?
— 70 с небольшим километров, город Реховот. Тут находится научный центр, где много выходцев из бывшего СССР, математику в центре возглавляет человек, который в МГУ работал, биологов много.

— Сколько ракета из сектора Газа летит до вашего города?
— Подлетное время ракеты из сектора Газа — 90 секунд. Вот сегодня в полседьмого утра нас разбудил сигнал тревоги и мы два часа провели на лестничной клетке. Но я несмотря на это, гуляю по улице спокойно. Меня это даже бодрит. В России то мы жили и живем в состоянии постмодерна.

— Расшифруйте.
— То есть в обществе, в котором все сидят на диване смотрят ТВ, едят, как герой Светлакова, и обсуждают ковид, футбол, политику… У меня отец и мама военные. Они познакомились в Военной академии имени Фрунзе. Отец был лейтенантом, а мама уже капитаном. Я был мальчиком, когда случился Карибский кризис, все было близко к войне. Отец в Белоруссии служил, у них была объявлена боевая готовность. Но я не был ни в Афганистане, ни в Чечне. А тут самолеты утюжат сектор Газа… Печально все это, потому что и там люди, и там дети. И здесь несколько попаданий в жилые дома было — рядом Ашкелон, там много жертв.

Анатолий Воробьев

— Может, лучше в Кимры?
— Теперь поздно. Я говорил, что категоричность суждений — по Конфуцию это признак ограниченного человека. Но я бы тех людей, которые из Израиля сейчас валят, спросил: на хрена было сюда приператься? Что, не знали, какие тут риски? Раз приехал, живешь, значит, должен помогать в этой ситуации. У меня внучка раненым солдатам всякие поделки передавала, я вызвался быть водителем и перевозить добровольцам посылки. Люди кровь сдают. Резервисты, которые не в стране, пытаются вернуться сюда. А русские так называемые скупают билеты, чтобы свалить. Вот банкир Фридман улетел. Таких я бы вообще не пускал обратно. Трусливые пингвины — почти как Горький писал.

— То есть тем, кто уехал из России после начала СВО, назад дороги тоже нет?
— Надо разбираться в каждом случае отдельно. Но те, кто бежал от мобилизации, уважения большого у меня не вызывают. По убеждениям — это уже другая история. Хотя и здесь, в Израиле, исключения могут быть — трое маленьких детей, ты за них боишься и уезжаешь с семьей. А вот те, которые от каждого шороха дергаются и там, и здесь — это некрасивая жизненная позиция. Все таки какие-то принципы выработать для себя надо. А где лучше и тише — для меня это неприемлемо.

— У вас уже есть израильское гражданство?
— Раньше не думал о нем, но после того как переехал сюда, практически вопрос с гражданством решил. И в ОАЭ резидентство можно было получить без проблем, но климат невозможный — летом 50 градусов. А в Израиле мне комфортно. Тут высокое качество человеческого капитала. Настоящие ученые, люди которые предпринимательской деятельностью занимаются.

— А в Москве?
— Говорю же: постмодерн. К СССР много претензий предъявить можно — репрессии, диссиденты — но Советский Союз — это был модерн-проект. Там было много замечательного, это не старческое брюзжание, это правда. Про Россию так сказать не могу. Есть люди талантливые, которые пытаются что-то сделать. Но вот в том же футболе таких не вижу. Большая часть моей жизни прошла в атомной энергетике и потом немного в футболе. Я задался вопросом, почему в атомной промышленности, несмотря на Чернобыль, у нас сохранился порядок и все нормально до сих пор, а в футболе, несмотря на вливание бюджетных денег, внимание руководителей государства, все уныло. Ответ простой — потому что в атомной промышленности удалось сохранить преемственность и традиции. А в футболе — нет.