«Внешние инвесторы сказали Западной Украине «фас». Никита Крылов о национализме во Львове, травме плеча, ударах Павловича и сотне уличных драк

«АДЕСАНЬЯ НЕ ВЫЗЫВАЕТ СИМПАТИИ КАК ЛИЧНОСТЬ»

— После боя с Райаном Спэнном в марте 2023 года о тебе ничего не было слышно. Чем ты занимался все это время?

— После боя я остался в Америке на полтора-два месяца. Какое-то время мы готовились с Сергеем Билостенным к его дебюту в Bellator, были на Гавайях. Потом вернулся домой, съездил на родину и продолжал тренироваться. В июле прошлого года попали на сборы к Федору Владимировичу Емельяненко, где у меня обострилась старая травма плеча, которая беспокоила еще после боя. Когда я был активным, чуть подкачивал, все было нормально, но как только вернулся к прикладным тренировкам, рука перестала подниматься. Понял, что необходимо неотложное хирургическое вмешательство. Доктор говорил мне про операцию еще полтора года назад, и по прилете в Москву в конце июля я ее сделал. Ситуация с плечом непростая: укоротили сухожилия бицепса, почистили сустав. Первый неподвижный этап восстановления прошел, начался второй – это физиотерапия. Но ситуация сильно не улучшилась. С конца ноября нахожусь в Москве, прохожу активную реабилитацию в центре Use Your Body – это одни из лучших ребят по реабилитологии в Москве и в России в целом. Вот уже как месяц приступил к более активным тренировкам, начал делать физподготовку. Вроде бы динамика положительная. Жду, когда смогу приступить к прикладным тренировкам. Уже хочется поскорее услышать дату боя. Рассчитываю выступить в первой половине этого года.

— В ноябре прошлого года твой менеджер Александр Скаредин говорил, что ты можешь вернуться в марте. Похоже, что этого не случится?

— Да, это маловероятно. Скорее, невозможно, потому что мне пока еще запрещают какие-либо ударные взрывные тренировки. Я чуть сбил Александра с толку, говоря, что мне хочется подраться. Увы, физические кондиции диктуют свои условия, поэтому придется дождаться полного восстановления, чтобы не форсировать и не уйти в яму поглубже.

— Из бойцов, которые рядом или выше тебя в рейтинге, нет боев у Яна Блаховича, Джонни Уокера и Магомеда Анкалаева. С кем бы ты хотел подраться?

— Мне всегда интересны реванши, поэтому самый интересный бой был бы с Блаховичем. С Анкалаевым тоже хотелось бы подраться, но при других условиях. Мы соотечественники, и хочется максимально отложить это противостояние на более значимые поединки. Так или иначе Магомед должен стать чемпионом. У Блаховича травма и период восстановления. Если звезды сойдутся, мы можем вернуться в одно время и подраться в одном из летних кардов.

— Алекс Перейра держит чемпионский пояс в полутяжах. Многие не считают его бойцом высокого уровня.

— UFC форсирует их историю с Адесаньей, поэтому он так лихо продвинулся к бою за пояс в среднем весе, а потом после довольно неоднозначного поединка с Блаховичем сразу получил титульник в полутяжах. Насчет его переоцененности – наверное, можно с этим согласиться. Он явно ударник высокого класса, но есть вопросы по поводу универсальности, так как мало кто пытался ее проверять. У Прохазки, возможно, не хватило скиллов в борьбе, чтобы нивелировать его ударную мощь. Мне кажется, я понимаю, как мог бы драться с Перейрой и как с ним нужно вести бой в принципе. Перед таким оппонентом нельзя стоять на месте. Представители К-1 привыкли бить с места и бить жестко, но попадают только по стоящему сопернику. ММА же подразумевают большую универсальность. Поэтому и у меня, и у ребят из топ-10 есть навыки для победы. Пока что мы видели бои Перейры с более удобными для него соперниками.

— Также говорят, что ни Перейра, ни Прохазка, ни Хилл не смогут долго удерживать пояс. Кто будет чемпионом в конце года?

— Сейчас полутяжелый дивизион в целом довольно конкурентный. В десятке есть ребята, которые могут конкурировать с топ-5 или топ-3. Пояс будет переходить. Самое стабильное выступление показывает Магомед Анкалаев. Возможно, что к концу этого года он и будет чемпионом. Сможет ли он долго удерживать пояс, мы увидим.

— Пару лет назад ты говорил, что мог бы спуститься в средний дивизион, так как твой вес иногда падает ниже ста килограммов. Почему этого не произошло?

— Сейчас все сложнее думать о среднем весе, потому что я много внимания уделяю физподготовке. Нарастает новое мясо и не только оно, так как я не тренировался последние полгода. Ради какого-то интересного и принципиального противостояния я бы попробовал спуститься, но сейчас таких мыслей нет, хотя мой максимальный вес в 108-109 килограммов ненамного превышает вес ребят из среднего дивизиона в межсезонье. Габаритами я похож на средневеса. Если мне предложат что-то интересное в 84 килограммах, я бы попробовал. Но пока планы на полутяжелый дивизион.

— Ты называл Исраэля Адесанью слащавым и говорил, что хочешь с ним подраться. Он тебе по-прежнему не нравится?

— Да, мало что в нем нравится. Он не вызывает симпатий как личность. Даже не знаю, как охарактеризовать его высказывания и поступки. Скорее всего, Адесанья – малоприятная личность. Моя позиция по этому поводу осталась прежней.

— Джон Джонс долго был чемпионом в твоем дивизионе. Представлял поединок с ним?

— Это один из самых сильных бойцов планеты на данный момент. Я не знаю, кто сейчас занимает первую строчку в P4P, но он занимал ее самое продолжительное время.

— Джонс кажется неуязвимым. Что бы ты делал в бою с ним?

— Он универсальный парень, практически без слабых сторон. Но после боев на тоненького с Домиником Рейесом и Тиаго Сантосом остался вопрос: проблема в мотивации Джонса или эти поединки действительно раскрыли какую-то из его слабых сторон? В том же бою с Тиаго Сантосом было видно, насколько ему неприятны удары по нижним конечностям. Это определенно те ключи, которые я бы использовал: ограничить его подвижность, попробовать отбить ноги и дальше уже стараться доставать до головы. Сейчас он определенно думает о завершении карьеры. Мы представители разных эпох, у нас разница более пяти лет. При этом и у меня уже возраст, в котором можно думать об уходе. Мне кажется, сейчас он хочет проводить поединки за наследие, как предстоящий со Стипе Миочичем, хотя все меньше вероятности, что этот бой состоится.

Джон Джонс

«НЕ СЧИТАЛ УЛИЧНЫЕ ДРАКИ, НО ИХ У МЕНЯ ОКОЛО СТА»

— Как думаешь, что общего у тебя, Ярослава Амосова и Валентина Молдавского, кроме профессии?

— Наверное, географическое положение или что мы все — юристы?

— Всех вас били на улице бейсбольной битой. Что чувствует человек, которого ударили битой на улице?

— Все зависит от того, куда ударили. Я помню, что это определенное потрясение и желание нанести ответный удар.

— Молдавский говорил, что после знакомства с тобой сразу понял, что ты «движовый». Что это значит?

— Мы встретились при довольно неспортивных обстоятельствах. Один из наших товарищей праздновал день рождения. Познакомились под общежитием одного из луганских университетов. Движовый, наверное, потому что я легко иду на контакт.

— Сколько уличных драк у тебя было в подростковом возрасте? Больше или меньше ста?

— Примерно от этой цифры и стоит отталкиваться. Я их не считал, но только на своем выпускном в 11-м классе я подрался три раза. Ты правильно сказал про подростковый возраст – все уличные драки происходили именно тогда. В последний раз я подрался на улице еще до рождения сына. Инициатором бы не я. Может быть, больше ста, так как их было действительно много.

— Из-за чего они начинались?

— Из-за алкогольного опьянения тех или иных участников. Вряд ли были какие-то адекватные причины. В последних драках я не выступал инициатором. Противоположная сторона была выпившей, задевали кого-то из друзей, знакомых или нашу компанию.

— Истории про драки и бейсбольные биты забавны на словах. Ты когда-нибудь был близок к реальной угрозе жизни?

— Были конфликты с применением огнестрельного оружия. Есть опасность в массовых драках, когда пьяные подростки себя не контролируют. Я лет до 16 не представлял, как можно ударить человека кулаком в голову. Не представляю, как ударить ногой в голову лежачего человека, но часто видел, как голову вбивали в асфальт, пытаясь наступить или прыгнуть на нее. В такие моменты кровь чуть холодеет. Бывало, что и меня сбивали с ног, после чего несколько человек пытались запинать. Но не помню, чтобы я терял сознание или отключался, либо мне наносили какие-то серьезные травмы.

— Ты воспринимал драки как форс-мажор или как что-то обыденное?

— В определенный период жизни они не были форс-мажором. Можно сказать, когда-то я сам пытался их искать, катался по соседним поселкам. Когда в один поселок приезжают ребята из другого, атмосфера слегка накаленная. Мне хотелось находиться везде без накала, а для этого нужно было заявлять о себе. Драке всегда предшествуют большой выброс адреналина и яркие эмоции, а после есть ощущение удовлетворения или неудовлетворения. На таких эмоциональных качелях было весело кататься.

— Когда ты понял, что нужно избегать подобных ситуаций?

— Когда мы попали в комендатуру. Чтобы избегать таких ситуаций, я просто перестал употреблять алкоголь, хотя это никогда не было моим приоритетным занятием, и не посещаю места, где находятся выпившие люди. В целом я уже давно не получаю ярких эмоций от празднования тех или иных событий. Нахождение в кругу нетрезвых людей меня больше напрягает, чем расслабляет. Поэтому уже давно не занимаюсь подобными вещами. Конечно, есть какие-то околоконфликтные ситуации на дорогах, но зачастую можно разобраться на словах. Проще уйти от конфликта, чем стать его участником.

— С раннего возраста ты работал в шахте. Чем именно занимался?

— Лет с 13 я работал на поверхности. Это даже не шахта, а «копанка» или «дырка», как у нас их называют. Это частная угледобыча, когда в чистом поле просто пробивают тоннель, по которому кладут мелкие рельсы, либо профиль. По этому профилю вытягивают вагонетки. Тогда они представляли собой либо ванны, либо холодильники, заполненные углем или штыбом. Моя первая работа была на ручной лебедке, когда ты руками выкручиваешь трос, к которому привязана вагонетка. Вытаскиваешь ее, выгружаешь и запускаешь обратно. Это была работа на каникулах, когда я учился в школе. В 17-18 лет пошел непосредственно в подземку и работал в проходке. Это уже полноценная шахта. При развале Советского Союза в 90-е мой отец участвовал в закрытии штрека, где мы работали. В начале «десятых» многие шахты расконсервировали, там продолжалась частная добыча. Наша задача как проходки – настроить железную дорогу. Мы выкладывали рельсы и подгоняли их под колею вагонетки.

Как устроена работа в шахте – идет большой тоннель диаметром около 2,5-3 метров, по нему идут вагонетки. Из тоннеля расходятся коридоры, которые называют диагоналями – между ними по 30-40 метров. Диагональ порядка ста метров, это уже узкий низкий забой, по которому начинают вырабатывать лаву. Лава – это поле, площадь – то есть большие пустоты. Одна лава с одной стороны, через 15-20 метров с другой — еще одна. То есть по технике безопасности между ними нужен промежуток и они должны расходиться в разные стороны, чтобы не образовалось большой пустоты – тогда появляется опасность обвала.

Шахтеры-забойщики добывают уголь, от количества которого получают зарплату. Мы организовывали все, чтобы забойщикам было проще работать. Для настройки лавы нужно сварить эстакаду, которая называется «барракуда». Это такая железная приспособа типа санок, но без дна, которая тащит по почве уголь из забоя. Она выезжает на эстакаду, под которой стоит вагонетка и в которую сыплется уголь. Наша задача, чтобы вагонетка беспрепятственно попадала под эту эстакаду и не мешала проходить другим вагонеткам, потому что в один момент работает несколько лав. Мы прокладывали железнодорожные пути прямо, делали развилки и зачищали дорогу дальше, чтобы можно было опускаться глубже.

— Сколько часов в день ты работал?

— По восемь часов. Либо с восьми до четырех, либо с девяти до пяти. Шахта была недалеко от дома, поэтому чтобы доехать, переодеться и прийти, уходило минут 40. Чтобы отмыться и вернуться – больше. В полвосьмого я выезжал из дома, часам к пяти возвращался.

Никита Крылов

«ВИЖУ КЛЮЧИ, КОТОРЫМИ БЫ ВОСПОЛЬЗОВАЛСЯ В БОЮ С АНКАЛАЕВЫМ»

 — Ты довольно хорошо разбираешь бойцов своего дивизиона. Давай пройдемся по ребятам из топ-5 и по тем, с кем ты дрался. Начнем с Алекса Перейры.

— Перейра – большой, крепкий, сильный. Это базовый кикбоксер, жестко бьющий ударник, особенно с левой руки – левый боковой. Такой нестандартный удар, который идет по короткой траектории. Это его основной козырь. Как понимаю, он неслабо бьет ногами. Что касается ключей к победе, их показали представители нашего российского кикбоксинга Артем Вахитов и Артем Левин. Нужны постоянные перемещения и серийная работа. Также по бою с Адесаньей можно понять, что когда Алекс переключается в добивающий режим, то мало думает о защите. Если ты готов принимать его удары, то можно попробовать нанести ответный вразрез, как это сделал Адесанья во втором бою. Мне кажется, Перейра – довольно приятный и неплохой парень. На Гавайях мы встретились с его тренером Гловером Тейшейрой и мило побеседовали. Он даже приглашал меня на тренировки с Алексом.

— Джамал Хилл.

— Довольно неоднозначный боец, бьющий, с тяжелым нокаутирующим ударом. Насчет других граней его универсальности мне сложно рассуждать. Его и меня, а также других представителей дивизиона Пол Крейг душил треугольником. Как я понимаю, Хилл достаточно терпеливый, потому что Крейг ему там еще и руку сломал. Насколько я знаю, парень с непростой судьбой, у него многодетная семья, сложное детство. Судя по последним новостям о конфликте с родным братом, он психологически неуравновешенный парень. В целом платить брату с женой за то, что они убирают твой дом, это как-то не по-нашему. Хотя от него сложно требовать что-то по-нашему. Малоприятный парень для меня и моего представления о поведении. Я бы хотел с ним подраться.

— Иржи Прохазка.

— Неординарный боец, в этом его основной козырь. Скорее всего, проводит серьезную ментальную работу над собой. Не знаю, идет ли это ему в плюс. Он крепкий физически, но вряд ли достаточно подготовлен для боя на полу. Он неплохо проявил себя с Гловером Тейшерой, но Гловер в 43 года и в 35 – это разные бойцы. Такого Тейшейру и я бы прошел. Как мне кажется, Прохазка – приятный, уважительный парень и, кстати, не очень большой. Мы пересекались с ним в UFC PI. На экране он казался больше.

— Магомед Анкалаев.

— Тоже очень уважительный парень без ярко выраженных сильных сторон, но и без ярко выраженных слабых, довольно крепкий физически. В нашем бою я прочувствовал, что у него крепкий дагестанский захват. При этом не могу сказать, что он меня чем-то впечатлил. Было бы интересно попробовать свои силы с ним в полноценном состоянии. До нашего боя мы пересекались в American Top Team, поборолись. У него неплохой контроль, но не без пробелов. Если мы еще раз встретимся, я вижу ключи, которыми бы воспользовался. Сложно выделить в дивизионе кого-то без изъянов. Наверное, Анкалаев – самый универсальный. К остальным найти ключи проще.

— Ян Блахович.

— Сложно судить по нашему бою. Тогда он показался мне очень сильным – скорее потому, что я чувствовал себя слабым. До середины первого раунда у меня какие-то силы были, а после я прям сдулся из-за болезни и плохого самочувствия. Очень напористый оппонент, который не ищет победу одним ударом, а берет объемом. Продолжает пробивать корпус или ногу, нацеливается на один участок тела и доносит туда удары. Боец довольно высокого уровня.

— Джонни Уокер.

— За счет антропометрии это один из самых крепких бойцов, с кем мне приходилось встречаться. Доносит, казалось бы, незначительные удары, но они очень здорово ощущаются. Очень взрывной, но как раз из тех, кто ищет победу одним ударом. Если его измотать, становится менее опасным.

— Кто может удивить за пределами топ-5?

— В топ-15 зашел Азамат Мурзаканов, у которого нет поражений. Он небольшой для полутяжелого дивизиона, но раз за разом одерживает победы. Посмотрим, как он будет себя проявлять. Также неплохой ход набрал Халил Раунтри. Сейчас он идет на серии из пяти побед. Эти двое ближе всего к продвижению в топы.

Магомед Анкалаев и Никита Крылов

«МЯГКОТЕЛЫМ У НАС СЛОЖНО ВЫЖИТЬ»

— Ты, Федор Емельяненко и Валентин Молдавский родились в Луганской области, Сергей Павлович и Дмитрий Кудряшов — в Ростовской, Вадим Немков — в Белгороде. Почему именно в этих краях рождаются тяжелые ребята, которые умеют драться?

— В Луганской области довольно суровые условия для жизни. И климатический, и человеческий фактор, потому что все с определенным характером. Возникает много конфликтных ситуаций, это тоже закаляет. Мне кажется, климатические условия сказываются на формировании человека. У нас довольно холодные зимы и жаркое лето, плюс это лесостепь, которая постоянно продувается ветрами. Мягкотелым сложно выжить.

— Ты базовый каратист, но много боев на старте карьеры в ММА выиграл болевыми и удушающими приемами. Где ты им научился? 

— На тренировках. Лучше всего мне давалась борьба в партере. Удары ногами перешли со мной из каратэ. С руками дела обстояли похуже – в каратэ удары приходятся в корпус и защищать голову не нужно. На первых тренировках борцы перебивали меня на руках, а боксеры бороли в партере. Партер был самым безопасным способом победить. Также в зале было много выходцев из вольной и греко-римской борьбы.

Тренер Валерий Николаевич Андреев дает интересную технику работы в партере – все очень просто и понятно. На Украине на тот момент было много любительских соревнований по грэпплингу, где я участвовал два-три раза в месяц, хотя в каратэ выступал от силы пять-шесть раз в год. Я перешел в ММА и оставался голодным до соревнований, поэтому активно выступал по боевому самбо, рукопашному бою и грэпплингу. После перехода в UFC можно было участвовать только в соревнованиях по грэпплингу. Могу считать себя не самым плохим специалистом именно в этой части.

— Ты говорил про своего тренера Валерия Николаевича Андреева: «Я считаю, что это уникальный человек не только в своей тренерской деятельности, а просто по сути». Можешь рассказать о нем подробнее?

— Это человек, который вдохновляет меня и многих ребят. Помимо наставника в мире единоборств, для многих он является примером и в жизни. За последние два года мы провели много времени вместе. Он оставляет все свои дела и едет ко мне на сборы или на бои. В таком же восторге от него мой друг и соратник Сергей Билостенный. Это человек, который тренирует с 17 лет, а сейчас ему уже 53 – почти 40 лет стажа. Всегда старается развиваться, но никогда не поучает кого-либо. У него есть взгляд на всех представителей наших единоборств, при этом он не будет говорить это в открытую или рассказывать кому-то. Это представитель классического самбо, разобравший вид спорта на шестеренки и взявший из него самое ценное. То же самое из бокса и борьбы. Одна из главных характеристик, что у него может одновременно тренироваться и новичок, и заслуженный мастер спорта.

— Также ты был на сборах у другого заслуженного тренера Абдулманапа Нурмагомедова. Что успел почерпнуть для себя?

— Мне посчастливилось несколько раз пересечься с Абдулманапом, и каждый раз это было полезно. Я поехал в Дагестан и попал на сборы. Абдулманап там лично не присутствовал – мы провели буквально два или три дня. Помню, что тогда Хабиб проводил второй бой в UFC, и ребята не спали ночью, искали трансляцию. В конце сбора Абдулманап сказал фразу: «Приезжай к нам почаще. Глядишь, на Украине появится неплохой тяж». Тем самым он как бы принизил всех действующих украинских спортсменов, но выделил мое напорство и стремление к тренировкам. За эти три дня я действительно старался не отставать и чему-то научиться у ребят. После этого мы пару раз встречались на боях, а в последний раз в Турции, где Камил Гаджиев проводил спортивно-туристические сборы. Я пришел на открытую тренировку Абдулманапа и презентацию его книги. Безусловно, яркая личность, которая оставила след в душе каждого, кто с ним встречался.

— Почему не получилось приехать на сборы к Абдулманапу еще раз?

— Я тогда подумал, что сам подготовлюсь. Был непростой год – меня подписали в UFC, а вскоре начались боевые действия на Донбассе. В России я не знал никого, кроме Абдулманапа, но мысли переехать в Дагестан не было. Хотел быть ближе к семье, плюс моя будущая супруга возвращалась на Украину. Нужно было ее встретить, поэтому решил переехать в Киев, где прожил меньше года. Затем вернулся на Донбасс, после чего начал ездить в Москву, где познакомился с ребятами и перебрался сюда.

Возможно, что-то в моей карьере пошло бы иначе, если бы я поехал не в Киев, а в Россию. Но одной из причин, по которой это было невозможно сделать, – формирование семьи. Я больше скажу, не то что в Дагестан, прожив четыре года в России, я ни разу не поехал на сборы к своему тренеру в Тверь. Либо люди вокруг были не те, либо такие условия диктовали обстоятельства. Вернувшись к Валерию Николаевичу, я другими глазами на это все взглянул и понял, насколько ошибся. Николаич говорит, что все происходит вовремя, поэтому не стоит жалеть.

— Пересекался ли ты с Хабибом?

— На тренировках нет. Виделись в американском посольстве, когда оно еще работало в Москве. Также на взвешивании перед моим боем с Волканом Оздемиром. Хабиб подошел и поздоровался, мы побеседовали. На тот момент прошло полгода с начала СВО, а у Хабиба достаточно родственников на Украине. Он  там бывал не раз и дрался с ребятами из нашего зала. Например, с Александром Агафоновым. Очень приятный и уважительный молодой человек.

— Ты провел много спаррингов в «Стреле», где тренировался Сергей Павлович. Прочувствовал его удар на спаррингах?

— На одном из последних спаррингов прочувствовал. Сам подошел под его правую руку. Плюха у него была всегда, но обычно он попадал, когда ты перед ним стоишь или прижат к сетке. После научился подводить соперника под свой сильный удар, особенно на спаррингах, где ты показываешь больший арсенал и выполняешь больше технических действий. Серега заставляет двигаться в левую сторону, чтобы попасть под его правую руку. У него очень увесистый удар справа, и в целом он обладает недюжинной мощью. Яркий представитель русского богатыря.

Сергей Павлович

«МНОГИЕ ДОКТОРА ГОВОРИЛИ, ЧТО С ТАКОЙ ТРАВМОЙ КАРЬЕРУ НЕ ПРОДОЛЖАЮТ»

— Поражения, которые тормозили твою карьеру в UFC, случились, когда ты выходил на бои с травмами. Можно ли было перенести эти поединки, как ты перенес последний с Райаном Спэнном?

— Наверное, можно было. Возвращаясь к теме окружения, вопрос: ради чего люди находятся рядом с тобой? Кто-то предпочитает находиться, потому что он просто там находится, а состояние бойца на втором плане. Есть задача провести поединок, а как он пройдет, это уже проблема самого бойца. В бою со Спэнном вокруг меня были люди, которые хотели победы и принимали решения, отталкиваясь от моего состояния. Я сказал нет и получил безусловную поддержку.

Еще в период подготовки, когда прошел обследование в США, мне сказали, что нужно сняться с боя и сделать операцию. У меня возможности прервать лагерь не было, потому что я не дрался около года и потратил много средств и времени. Я не из тех бойцов, у которых постоянно есть какая-то поддержка и возможность существовать без боев. Нужно было подраться и заработать денег.

В бою с Тейшерой имел место некий эксперимент с моей стороны. Подготовка и подводка прошли хорошо, но перед боем мне решили дать одно народное средство, чтобы не закисляться. Из-за него у меня произошел жесткий дискомфорт в желудке. Я выступил процентов на 75-80 от максимума.

Бой с Блаховичем я бы, конечно, отменил. Видя спортсмена в таком состоянии, я бы посоветовал ему сняться. В моем случае никому такая мысль в голову не пришла, а сам я был еще молод, чтобы самостоятельно принимать такие решения, либо просто рассчитывал, что поединок может закончиться быстро. Это одно из самых обидных поражений.

— Когда травмированный Петр Ян вышел на бой с Двалишвили, болельщики тоже задавали вопрос, почему он не снялся.

— Все зависит от обстоятельств. Не берусь судить Петра. Мы дрались на одном турнире, и на разминке я заметил, что с Петей что-то не так. Он прихрамывал. Потом в беседе сказал, что болит нога. Не знаю, какие были обстоятельства. Возможно, имела место самоуверенность, возможно, что-то другое. Слабо представляю, что у него могут быть финансовые проблемы, как у меня в свое время. Наверное, было бы правильно сняться, но об этом проще всего говорить, когда результат уже известен.

— Тебе 31 год, самый расцвет для полутяжа. Какими видишь ближайшие несколько лет?

— Хочется быть активным. Я тоже ждал этого возраста, потому что мне все время казалось, что где-то в чем-то уступаю, что не хватает физики. Сейчас понимаю, что не хватало ментальной составляющей или обычного психологического понимания, где ты находишься и что делаешь. Сейчас как будто бы с этим нет проблем. Единственная проблема – травма плеча, которую хотелось бы залечить. От многих докторов слышал, что с такими травмами не продолжают карьеру. Но наш спорт универсальный. Если у одного парня получается выступать без руки, то какие проблемы у меня. Нужно правильно восстановиться и начать активную подготовку. Следующие несколько лет хочется провести без травм и быть в максимальной близости к титулу.

— Ставишь себе возрастные рамки?

— Мне нравится позиция Гловера Тейшеры. Буду выступать до тех пор, пока это приносит мне удовольствие. После 11 месяцев без боев чувствую голод и желание. Пока не вижу момент заката карьеры. Многие люди вокруг думают и говорят об этом чаще меня.

Никита Крылов

«ВО ЛЬВОВЕ ЧУТЬ ЛИ НЕ ЧУЧЕЛО ЯНУКОВИЧА СЖИГАЛИ»

— Ты занимаешься аграрным бизнесом. Твое дело живет?

— Я не столько занимаюсь этим, сколько инвестирую. Пока только инвестирую. Это довольно сложное дело, тем более в условиях современности. Мы развиваемся, количество земли растет, в прошлом году собрали неплохой урожай, в этом ожидаем такой же. Сначала был только фураж, но в прошлом засеяли хорошую пшеницу, повышаем уровень продукта. Сортовая ценится дороже, хотя выращивать ее тяжелее и затратнее. Ждем уборочную. Это дело не столько для себя, сколько для семьи и людей, которые рядом.

— Ты родился на Донбассе и говорил, что не разделяешь русских и украинцев по нации. Но рассказывал про эпизод, как столкнулся с национализмом в Западной Украине, когда шел по Львову в костюме сборной России. Расскажи подробнее.

— Это было в 2012 году. Как мне казалось, тогда никаких конфликтов не назревало. Оглядываясь назад, могу сказать, что в Западной Украине назревало гораздо раньше. Проукраинское движение там никогда не стихало. В период целостности они ярко высказывали недовольство восточной частью страны. Период правления Януковича показал, что мириться с этим они не хотят. Профинансировать революцию в такой стране, как Украина, несложно. Это было видно раз за разом, начиная с оранжевой революции и заканчивая переворотом 2014 года со свержением действующего президента. Восточная часть всегда отличалась от западной большим смирением. В 2014 году все встало с ног на голову, мириться уже было нельзя. В сторону Донбасса бросали такие высказывания, что там явно бы никого не осталось.

В 2012-м, после очередных соревнований, мы гуляли по Львову, где праздновалась годовщина организации ОУН-УПА (организация признана экстремистской и запрещена на территории РФ). Это националистическое движение, которое возглавлял Бандера. Можно ли представить, что в России будет происходить что-то с символами, которые характеризуют действующую власть? Ни в какой нормальной стране я этого не представляю.

А там висел огромный знак «Украина без Януковича», они чуть ли не его чучело сжигали и праздновали масштабный по их меркам праздник. Для Донбасса огромный праздник – День шахтера, для них – дата основания националистической группировки. Улица, которая в любом другом городе носила бы имя Ленина, там носит имя Бандеры. На главной площади стоит его памятник, хотя это ярко выраженный враг советской власти, человек, который шел против Красной армии. Немцев они встречали с хлебом и солью.

Все это время на Украине была настолько нестабильная власть, что на это не обращали внимания или не могли загасить. Вряд ли для кого-то станет секретом, если я скажу, что революция – это не исключительно народное дело. Любая революция финансируется извне. Эти внешние инвесторы нашли золотую жилу в представителях Западной Украины. Те из без денег готовы, а тут им еще и поддержку дали. Русские люди для них всегда были, как красная тряпка. Им сказали «фас», и они начали землю из-под себя выгребать на поводу у своей ненависти.

В ветровке сборной России я выглядел там как белая ворона, ловил на себе много негативных взглядов. Люди обходили стороной, никто не разговаривал. Я не мог дорогу спросить – показывали пальцем или говорили что-то невнятное. Любой из них, приехав в Донецк или Луганск, не столкнулся бы и с десятой долей таких проблем. Это люди с преломленным чувством реальности.

— Чем бы ты хотел заниматься после ММА и где жить?

— Непростой вопрос. Я бы хотел как можно дольше оставаться в боях, потому что мне это нравится. Где жить, тоже не представляю. Когда в первый раз приехал в Москву и пробыл здесь порядка четырех лет, казалось, что не хочу и не смогу здесь жить. Не хотел, чтобы здесь рос мой ребенок. Переехав в регионы, понял, что было бы неплохо находиться в Москве. Плюсы, которые я видел на периферии, переходят в минусы. В каких-то сферах больше людей, которые не соответствуют профпригодности, чем в центральной полосе или в больших городах. Например, представители тех или иных услуг, начиная от автомойщиков и заканчивая тренерами. Наверное, ближайшее время проведу в Москве. А жить мне бы хотелось на своей родине, но, по-моему, этого не хочет жена. Еще много времени, дай бой, многое изменится.

Вряд ли я бы хотел работать в офисе. Интересно попробовать себя в столярном мастерстве и заиметь свою мастерскую, что-то попробовать, чему-то научиться. Уже думал пойти на какие-то курсы и освоить что-то элементарное. Хочется что-то созидать в команде близких по духу людей, которыми движут те же человеческие принципы, которые разделяю я сам. Я всякого насмотрелся. Все меньше хочется искать выгоды, все больше хочется дружбы, человеческого и людского.

Запустить видео