«Царукян может победить Махачева и стать чемпионом». Большое интервью с Арменом Гуляном про «Наше Дело», поп-ММА и UFC

«ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ МАТЧМЕЙКРОМ UFC, ТО ПОДПИСАЛ БЫ ВАРТАНЯНА»

— Самая громкая новость последний дней – анонс боя Эдуарда Вартаняна и Александра Грозина на 85-м турнире в августе. На сколько боев подписан контракт с Вартаняном?

— Контракт подписан на один поединок, но мы также рассматриваем бой Вартаняна в декабре на нашем итоговом турнире. Все будет зависеть от контракта, который ему предложат в ACA. Условия в ACA не менее интересны, чем в «Нашем Деле». Плюс у Эдуарда есть незаконченные истории с определенными оппонентами. Это финал второго Гран-при ACA в легком весе. Али Багов уже в финале, также туда выйдет либо Али Абдулхаликов, либо Абдул-Азиз Абдулвахабов. Бой Вартаняна с победителем Гран-при – это одно из главных событий в смешанных единоборствах и для Эдуарда тоже. С точки зрения фанатов ММА и людей, которые следят за карьерой Вартаняна, этот бой актуален. Мы не будем претендовать на то, чтобы ограничить Эдуарда.

Что касается поединка в «Нашем Деле» в августе, он будет не менее интересным. Вартанян подерется с нашим топовым легковесом, который очень ярко себя показывает. Бой с Грозиным – самый актуальный из возможных на данный момент. Думаю, он не оставит наших зрителей равнодушными. Для меня это достаточно непростое решение, потому что Александру я тоже сильно сопереживаю. Для меня это не чужой человек. И мы, и Грозин вложили много усилий, чтобы он находился в этом статусе.

— Вы с Вартаняном в дружеских отношениях. Как выглядят переговоры с ним? Вы торгуетесь по контракту?

— Мне в этом плане просто, потому что Эдуард зачастую делится информацией по актуальным событиям и боям, как с товарищем, другом и тренером. Например, изначально рассматривался его поединок в ACA в августе. Но, как я понимаю, Юсуф Раисов травмирован, а это единственный актуальный бой, который в ACA были готовы организовать на этот период. Я воспользовался моментом, и Эдуард не хотел простаивать. Сейчас он проведет сборы с Арманом Царукяном на Эльбрусе. Так что эта информация мне помогает где-то создавать лучше условия и делать такие противостояния. Другой парой, которую мы рассматривали на главный бой вечера в августе, были Хадис Ибрагимов и Виктор Немков. Этот поединок мы перенесли на октябрь.

— Октябрьский турнир пройдет в Петербурге?

— В ближайшее время мы объявим. По турниру в августе тоже будет достаточно неожиданный анонс для зрителей и приятный для региона, в котором событие пройдет. Думаю, мы еще больше покажем, что хотим быть ближе к зрителям, создавать как можно более широкую историю на территории нашей страны и вне ее. Это тоже важный процесс.

— Хадис Ибрагимов говорил нам в интервью про Виктора Немкова и намекал на бой с ним.

— Это одна из самых актуальных историй. Еще Вагаб Вагабов очень сильно хочет бой с Немковым. Я считаю, что Виктор – это тоже наш хороший кейс. Это статусный хороший боец, который долгое время выступал на высоком уровне. Но его последние поединки проходили за границей, и на нашем рынке его начали немного забывать. Но за счет боев и историй, которые мы вместе с ним сделали, он стал еще более актуальным. Появился еще один герой, с которым есть кому соревноваться. А то до этого Хадис Ибрагимов, по-моему, забрал все пояса. Вагабов тоже уже доминировал. Сейчас для них появился такой естественный антагонист.

— Понятно, что вы не назовете конкретных цифр, но контракт Вартаняна и «Нашего Дела» сопоставим с предложением ACA?

— Скажу так: условия, которые мы можем создавать в рамках наших турниров и в рамках диалога, который мы выстраиваем со спортсменами, наверное, лучше и выгоднее для нашей лиги, чем для других лиг, которые приглашают тех же бойцов. У нас долгосрочные взаимоотношения. Каждый боец, который вступает с нами в контрактные обязательства или просто в устные договоренности, знает, что все будет соблюдаться и делаться в анонсированный период. Если мы приглашаем спортсмена, он понимает, какая дорожная карта будет для него выстраиваться в дальнейшем. Когда он приходит в какую-то другую лигу, у него возникают вопросы: будет бой или нет. Мы не пытаемся подписать бойца, чтобы он просто стал нашим, а потом кормить его ожиданиями. Мы говорим: «Вот контракт, вот дата, вот соперник, вот следующий бой». Из-за этого нам гораздо проще договариваться, мы можем выбивать у спортсменов лучшие условия для себя.

— Вартанян может стать одним из флагманов «Нашего Дела», ради поединка с которым в лигу пойдут другие бойцы. Чем можно перехватить спортсмена у ACA, если будет большая разница в деньгах?

— Интересной историей, периодом проведения поединка и нежеланием спортсмена простаивать. Мы находимся с бойцами не только в рабочих, но еще в товарищеских отношениях. Понимаем, чего они ждут и для чего хотят прийти к нам в лигу. Они тоже открыто понимают нашу историю.

Тот же пример с Димой Арышевым. Мы понимаем, что это топовый боец. Возможно, где-то ему предлагают условия лучше, но при этом ему приходится ждать своих поединков. На данный момент тот же Fight Nights не мог дать ему бой в ближайшее время. Мы сделали Диме интересное для нас и для него предложение, обрисовали дорожную карту. Для нас это достаточно значимое подписание. Это временный чемпион Fight Nights, для которого был бы актуальным бой с Владимиром Минеевым. Но у Владимира сейчас достаточно других историй. А Диме гораздо интереснее проводить свои поединки у нас.

— Вернемся к Вартаняну. В прошлом году после победы в финале Гран-при он мог стать самым высокооплачиваемым бойцом России, если бы принял предложение ACA. Эдуард говорил, что не считает это ошибкой. Какое мнение у вас?

— Эдуард из тех людей, кто не делает опрометчивых поступков. Если он что-то решает, то оценивает риски. Даже если это неудачное решение, он понимал, на какие риски шел. Его выступления не стали менее актуальными, особенно после победы над Дамиром Исмагуловым по правилам, которые хотел сам Дамир. Я думаю, его условия не стали хуже. Мы это видим по предложениям, которые ему поступают.

— У вас нет ощущения, что в карьере Вартаняна может настать период, как в Open FC, когда бои были как будто ради боев и ни к чему не вели?

— С кем он дрался в Open FC и с кем дерется в «Нашем Деле». Все зависит от противостояний и матчмейкинга. Есть бойцы, которые вне состава ACA и которые готовы подраться с Эдуардом. Никто не скажет, что это неинтересные и неконкурентные бои. Да, может быть, там нет такой истории, как с Али Баговым, Абдул-Азизом Абдулвахабовым или Юсуфом Раисовым. Но есть, например, Рашид Магомедов – топовый боец легкого веса, есть Марат Гафуров и множество других бойцов, готовых составить ему конкуренцию. Они будут значимы даже вне лиги ACA.

— Вы собираетесь подписывать этих бойцов в ростер или будете просто искать конкретных соперников под Вартаняна?

— Мы будем всех подписывать. У нас вообще политика долгосрочных контрактов за небольшими исключениями. Единственное, что нас ограничивает – емкость наших боев. Мы не проводим по два турнира в месяц, у нас на данный момент шесть турниров в год. Например, к нам заходит Женя Игнатьев – значимый хороший боец, не менее интересный, чем Грозин. Создав для него правильную историю, мы можем сделать его ярким героем. Есть Мухаммед Эминов, Дима Арышев, Бахтияр Оразгельдыев – много топовых ребят. В подписании бойцов нас ограничивает раскрытие историй, которые у нас есть. Сколько у нас есть бойцов, столько нам хватает, чтобы эти истории были актуальными, чтобы интересные спортсмены не ждали своих поединков по году. Единственный поединок, который не входил в нашу историю, это Вартанян – Исмагулов. Все остальные бои – это ребята на долгосрочных контрактах. Тот же Хадис Ибрагимов тоже подписывался с нами на несколько боев.

— При этом бойцы на контрактах с «Нашим Делом» могут выступать в других лигах.

— Если мы не готовы предложить бойцу поединок в определенный срок, есть договоренность, что мы можем рассматривать возможность его выступления в других лигах. Понятное дело, для наших чемпионов это более сложно. Мы не можем отпускать их в другие лиги, но в отдельных случаях отпускаем. Для всех остальных бойцов, с учетом соблюдения интересов организации, готовы рассматривать такие истории.

— Недавно была новость, что Вартаняну предлагали пробиваться в UFC через контендер. Почему он отказался?

— Эдуард не является молодым перспективным спортсменом, которому нужен отборочный бой, чтобы доказать свою значимость. Также гонорар, который предлагают на контендере, и контракт, который предложат после, не соответствует уровню дохода, который будет в других лигах внутри России и в мире. Если бы я был матчмейкером UFC, я бы обязательно подписал Вартаняна. Но я бы исходил из информации, которая есть у меня. Я не знаю, какой информацией обладают в UFC.

Эдуард Вартанян

«ПРОСМОТРЫ НА «РУТУБЕ» ВЫРОСЛИ В ДВА РАЗА ПОСЛЕ СМЕНЫ ФОРМАТА»

— Лига «Наше Дело» сменила формат. В какой момент вы решили, что организации перестраиваться?

— Когда меня пригласили в «Наше Дело», лига не было профессиональной. Это был шоу-турнир, где значимость события обсуждалась на конференциях до и после боя, а сам поединок являлся  вторичным продуктом, который показывал, кто может ответить за слова, а кто нет. Не спорю, это интересно публике. Я и сам смотрел какие-то события и создавал их разных лигах. Но я не был готов выстраивать их в таком формате, поэтому в мои обязанности входило два раза в неделю посещать офис и вести переговоры со спортсменами. Переговоры с шоу-личностями они могли взять на себя, но у них не было понимания ценовой политики, рынка и возможности правильного выстраивания отношений с профессиональными спортсменами. Эту работу стал выполнять я.

Меня попросили интегрироваться и в другие процессы. А я такой человек, что если я что-то делаю, мне важно, чтобы это делалось хорошо. В какой-то момент в лиге происходили изменения. Прежний формат, возможно, уже не так сильно нравился всем участникам, которые имеют отношения к «Нашему Делу». У меня поинтересовались, как я вижу развитие организации, куда она может идти и с какой стратегией. Я предложил концепцию, которую утвердили. Изначально не хотел выступать лицом организации, мне было достаточно формировать историю. Если ты выступаешь лицом, это личная ответственность за продукт. Поэтому у меня было условие, что если я лицо лиги, то мне нужны определенные функции. Концепция была согласована, и я начал формировать истории: ростер бойцов, Гран-при, запуск женского дивизиона, подписание профессиональных спортсменов, изменился формат турниров.

— В интервью 2020 года вы говорили, что вам не нравится формат раскрутки боев через оскорбления. То есть вы на тот момент понимали, что это недолговечно?

— Этот формат долговечен столько, сколько будет существовать человек. Потому что человеку всегда интересно что-то экстраординарное, вызывающее эмоции.

— Но сейчас все этим пресытились.

— Потому что невозможно постоянно всех кормить одним и тем же. Сначала дали легкую провокацию, и все такие: «А так можно?» Вспомним первую «Битву за хайп», когда на конференцию к Амирану Сардарову пригласили Али Багаутинова и Вартана Асатряна. В свое время их трешток был самым резонирующим в кругах профессионалов. Но когда они пришли на пресс-конференцию к Амирану, их конфликт выглядел мило на фоне историй вокруг блогерской аудитории, где друг друга поливали. Вартанян рассказывал, что был в шоке от происходящего и не понимал, кто эти люди и почему они так друг с другом разговаривают. У нас такое было недопустимо.

На этом резонансе начали появляться различные лиги, а также более ожесточенные форматы поединков. Например, кулачные бои, которые тоже вызывали интерес. Формат шоу «Дом-2» с боями сильно расширил аудиторию людей заинтересованных в единоборствах – тех, кто хотел видеть шоу-формат. Но для поддержания этой истории нужно поднимать ставки, чтобы она резонировала в обществе, чтобы вызывала негатив или поддержку. Последние события показали, что уже нет попустительского отношения, как раньше. Индустрия выросла, и каждая провокация будет обсуждаться на самом высоком уровне.

— Вы говорили, что была идея сменить название лиги. Почему?

— Очень сложно выстраивать новую историю, сталкиваясь с отношением, которое уже было сформировано. «Наше Дело» в том формате имело место быть, для этого есть свой зритель. Но мы хотели выстраивать лигу в другом направлении. Понимали, что будем говорить про развитие детско-юношеского спорта, фестивали по всей стране, соглашение с Союзом ММА, подписаниях громких бойцов, а люди станут вспоминать то, что происходило раньше. Легче было начать новую историю. Но «Наше Дело» — это сформированный бренд. Мы уже согласовали создание контента для нашего партнера, российского видеохостинга «Рутуб». Возможно, если бы мы поменяли название, нам пришлось бы заново себя презентовать.

— После первых турниров в новом формате были комментариев в духе: «Где все, что было раньше?» Вы не боялись просесть по просмотрам?

— В начале 2023 года мы объяснили зрителям, что меняем формат мероприятий. Что сейчас он будет выходить в том же привычном для вас статусе, с конференциями на диванах, с таким же количеством турниров, еженедельно с пресс-конференциями. Но если раньше была одна конференция и один турнир, потом снова конференция и турнир, то теперь мы проводим одну конференцию на два турнира. Мы сделали это, чтобы актуализировать истории. Раньше мы за два съемочных дня снимали восемь единиц контента и следующие два месяца просто были слепыми наблюдателем за тем, что происходит в индустрии. Истории, которые мы обозначали два месяца назад, становились неактуальными на момент выхода выпусков. Мы старались донести до публики, что мы ее не предаем, что не меняем все резко, но переходим в новый формат. В этом году уже объявили, что теперь контент будет не каждую неделю, а раз в месяц с учетом пресс-конференции и турнира, но мы будем максимально освещать раскрытие персонажей дополнительными выпусками на «Студии+». Кто-то недоволен, а кто-то, наоборот, говорит, что «Наше Дело» теперь создает что-то значимое.

— Вы довольны просмотрами?

— Да. Раньше на «Рутубе» с шести единиц контента было определенное количество просмотров. Сейчас мы увеличили просмотры на «Рутубе» почти в два раза за счет прямых эфиров, за счет максимальной актуализации. Также мы выкладываем отдельные бои на «Ютуб». Если сравнить их по общему количеству просмотров с двумя видами контента, которые выкладывали раньше, мы тоже ничего не потеряли. При этом у нас появились трансляции на Казахстан, на каналах «Матч Боец» и «Матч ТВ». Мы не то что в разы, мы в десятки раз увеличили общие просмотры. Важно, что мы изменили статус организации, ее восприятие. Начали делать что-то, что является не просто попкорн-продуктом. Сейчас мы работаем со спортсменами, которые вносят вклад в историю смешанных единоборств, которые являются правильными примерами.

Афиша «Наше Дело» 82

«СДЕЛАТЬ UFC ВНУТРИ РОССИИ – ПРОБЛЕМНАЯ ЗАДАЧА»

— «Наше Дело» иногда сравнивают с Fight Nights. Согласны ли вы с таким сравнением?

— Мне Fight Nights нравится, я хорошо отношусь к Камилу Гаджиеву, но сейчас «Наше Дело» — это больше, чем просто спорт. Мы делаем гораздо большую работу.

— Если не брать вашу социальную нагрузку, а смотреть именно на турниры и промоушен?

— В этом плане, возможно, да. У нас шесть турниров в год, поэтому каждый турнир значим. Мы должны делать громкие события, прогружать их, привлекать внимание – то, что хорошо делал Камил Гаджиев. В этом плане мы, наверное, соизмеримы. Много чемпионов из Fight Nights переходят к нам, как они переходили и в ACA. Это говорит просто о формации турниров Fight Nights. В этой концепции тоже есть плюсы – турниры не так часто, но каждый значим. Камил может не распылять внимание на промежуточные события, а делать третий бой Магомеда Исмаилова и Владимира Минеева, организовать тур по всей стране. По-моему, в таком формате его еще никто не проводил. Все зависит от концепции, в которую ты входишь. Если бы у нас было 18 турниров в год, нас бы, наверное, сравнивали с ACA.

— В России сейчас четыре больших ММА-промоушена: ACA, RCC, Fight Nights и «Наше Дело». Кто ваш основной конкурент?

— Я недавно был на подкасте с Даней «Регбистом» и Асланбеком Бадаевым. У нас нет конкуренции, это больше сопричастность к индустрии. Работа, которую они делают, расширяет кругозор аудитории. Например, подрался Мариф Пираев с бойцом из поп-ММА, а потом человек, который узнал Пираева, будет смотреть его на турнирах RCC.

У нас есть свои выгодные отличительные черты: рейтинговая система, громкие медиапоединки, формат Гран-при. Возможны параллели со всеми лигами, но у нас есть продвижение турниров из поп-ММА, опыт в профессиональных единоборствах, связи и отношения в индустрии, что помогает делать продукт, который не совсем похож на то, что было на рынке раньше. Есть еще пара проектов, которые мы запустим и которые помогут взглянуть на нас по-другому.

— В мировом ММА невозможно конкурировать с UFC. Можно ли конкурировать с ACA внутри России?

— Вопрос, в чем.

— В спортивной составляющей.

— ACA хорошо сделали, когда у Fight Nights возникли сложности в плане количества турниров в год и выполнения контрактных обязательств с бойцами. Когда началась эта история, я создал рабочую записку с информацией, каких спортсменов нам стоит из Fight Nights забрать и какие плоды это принесет. К сожалению, на тот момент эта история была не согласована в полной мере. ACA вместо покупки Fight Nights просто забрали главных действующих лиц. То же самое они делают и на рынке. С одной стороны, это хорошо. У них большой ростер из сильных бойцов, очень конкурентная среда. Невозможно не оценивать чемпиона ACA как одного из самых топовых бойцов мира. Но возникает проблема, что ты должен дать внимание каждому спортсмену в лиге. Сейчас ACA видоизменяется, но невозможно в рамках такого количества турниров и такого количества значимых спортсменов дать им должное внимание. У ACA не такой большой рынок, как у UFC. Например, дерется в UFC какой-то российский боец. В Америке до этого никому нет дела, но лига за счет него расширяет подписочную систему в России. Или почему UFC делает столько турниров в месяц? Не для того, чтобы дать гонорары такому количеству бойцов, а потому что они зарабатывают с проданных телевидению лицензий. Поэтому пытаться сделать UFC на российском рынке – это очень сложная и проблемная задача. Со спортивной точки зрения ACA является самой тяжелой селективной базой. Нельзя не уважать их чемпионов и работу, которая проделывается. Но в плане медийного продвижения и яркости событий они не могут постоянно держать свою планку. У нас такая возможность есть. Поэтому в чем-то мы ACA уступаем, но в чем-то у нас есть большие преимущества.

— Когда боец уходит из UFC или Bellator, сразу возникает вопрос, окажется ли он в ACA. «Наше Дело» присматривается к иностранным бойцам, которые становятся свободными агентами?

— Мы ведем ряд переговоров. Не считаем, что наши возможности и наша значимость на рынке ниже, чем значимость других организаций. Да, может быть, они в этой истории дольше, но работу, которую мы сделали за три турнира, думаю, никто не сделал. Пусть меня поправят в комментариях, но я считаю, что самый громкий турнир весны – это Вартанян против Исмагулова. В мае тоже был очень яркий турнир. Если мы соберем информацию по СМИ, по просмотрам, по трансляциям, то мы в этих рамках очень хорошо себя чувствуем. Поэтому можем привлекать к себе таких бойцов, как Шамиль Гамзатов.

— Вопрос именно про иностранных бойцов.

— Мы рассматриваем иностранцев, но это должно быть актуально. Если бы мы сейчас дали Вартаняну того же Алекса Оливейру, это было бы не так интересно, как бой с Грозиным. Во-первых, у зрителей скептическое отношение к иностранцам, которые приезжают к нам в страну. Даже когда Грозин вырубил Оливейру с разворота в печень, люди говорили про договорную историю. Здесь же мы рассматриваем хорошего отечественного бойца, который проявил себя в статусных поединках и обладал титулами. Мы общались с Гегардом Мусаси после его ухода из Bellator, но не сошлись по финансовым условиям. Они у него очень хорошие.

— Какие контракты выгоднее для лиги: эксклюзивные или неэксклюзивные?

— Все строится в рамках взаимоотношений с бойцами. То есть если мы понимаем, что боец готов с нами двигаться и создавать историю. Причем она обсуждается не в контексте комфортных условий – нельзя сказать, что какого-то человека мы вели. Расул Мирзаев пришел и получил хорошего оппонента, то же самое с Миграном Арутюняном. После первого раунда боя Вартанян – Исмагулов, который Дамир без вопросов забрал, я понимал, что поединок может уйти в любую сторону.

Если спортсмен к нам придет и сразу скажет: «Мне нужны комфортные условия и определенные соперники, мне нужно реанимировать карьеру». Мы скажем: «Друг, извини, но нам с тобой не по пути». Мы не хотим обманывать зрителя и скармливать ему продукт, которые заведомо нам понятен. Мы даем бойцу максимально конкурентную и интересную площадку. Если ты готов в этом участвовать, полный газ. Нет – значит, нет. Например, мы сразу поставили в первый бой Мухаммеда Эминова и Женю Игнатьева. Уверен, любая организация была бы рада видеть у себя этот поединок, в свое время историю пытались организовать в Fight Nights, это два чемпиона лиги. Нам стали задавать вопросы, зачем мы сделали им бой сразу? Зачем Максима Дивнича поставили с Магомедом Кабардиевым, или Виктора Немкова с Хусейном Адамовым, или Шамиля Гамзатова с Немковым? Для нас важно давать конкурентные и значимые истории. Если боец готов, то и мы готовы с ним двигаться дальше.

Контракты бывают разные – на три, пять, десять боев. В любом случае они взаимовыгодны и интересны для обеих сторон. Нет такого, чтобы взять кого-то в кабалу, замучить, а когда уже полностью сняли с него шкуру, отпустить. Поэтому бойцы переподписывают с нами контракты или через какое-то время просятся выступать у нас.

— Планируете ли вы уходить от гибридных правил вроде боя на руках в перчатках ММА?

— Мы выбрали вектор и двигаемся в смешанных единоборствах, но в 77 килограммах на руках есть титул, есть история в супертяжелом весе, где у нас самый конкурентный ростер в стране, есть истории в кикбоксинге. Важной отличительной чертой «Нашего Дела» по сравнению с тем же самым ACA, Fight Nights и RCC является то, что мы можем организовывать бои по различным правилам. Точнее, правила одни, но с определенными ограничениями. Мы говорили с Союзом ММА России – они будут вносить в регламенты международных правил возможность проведения таких боев, чтобы это полностью было в легальном формате. Все эти бои проводятся по правилам ММА, но мы делаем ограничения с какими-то дополнительными условиями. Это наша отличительная черта. Наверное, полностью от таких боев мы отказываться не станем. Будет формат тайского бокса, кикбоксинга, бокса. Возможно, со временем откажемся от рейтинговой системы и титулов в этих направлениях.

— То есть это будут просто супербои?

— Да. Например, сейчас идут переговоры с Джабаром Аскеровым. Он хочет бой по тайскому боксу. Есть Расул Мирзаев, который говорит: «Полный газ». Почему мы не можем это организовать? Есть Артем Вахитов, который говорит, что хочет драться по ММА. Есть Федор Колтун, который тоже хочет бой по ММА, но ему также интересен К-1. Почему бы не рассмотреть эту историю? Мы не хотим себя полностью ограничивать, но акцент делаем на смешанных единоборствах. Ничего страшного, если в карде из 12-15 боев два будут по гибридным правилам. Яркие примеры, когда дрались Хайбула Мусалов и Дамил Шарафутдинов, Павел Шульский и Ислам Каримов, Федор Колтун и Никита Иванов. Уверен, что эти противостояния нисколько не уменьшили статус событий.

— Боец «Нашего Дела» Мурад Халидов 20 июля будет драться с чемпионом «Топ Дога» Олегом Фомичевым. Вы сами предложили этот бой Мураду или на вас вышли из «Топ Дога»?

— Они обратились к нам по поводу Мурада, но у него на август был запланирован поединок, поэтому мы сначала не очень серьезно к этому отнеслись. Сказали: «Это наш чемпион, не хотелось бы отдавать его в таком формате. Мы готовы провести этот бой у себя, о чем мы вам говорили». На что нам ответили, что у Олега до конца года все расписано, но в следующем году эту историю готовы обсуждать, а пока прокачайте Мурада медийно. Но Халидов – достаточно яркий человек. Возможно, через год мы бы уже отвечали в таком формате. Мурад мне позвонил и сказал: «Я в себе уверен. Полностью приму любое ваше решение, но, если возможно, найдите компромиссный вариант, при котором этот бой может состояться». В итоге мы договорились, что  поединок пройдет на площадке «Топ Дога», а дальше будем общаться, исходя из ситуации. Мне кажется сейчас это главный бой в кулачных боях в тяжелом весе. При этом он пройдет в категории до 97 килограммов.

Какие сложности для Мурада? Первое – сгонка веса, второе – он никогда не выступал на голых кулаках. Он дрался в ММА-перчатках, которые с учетом бинтовки примерно то же самое, что и боксерские. Но даже с учетом всего этого, я искренне считаю Мурада фаворитом.

Мы общались с Даней «Регбистом» и я рад, что мы смогли эту историю согласовать. Может быть, она нестандартная для нас с учетом нашей политики, но отказываться сейчас и потом ждать, когда все-таки этот бой мог бы состояться, не совсем правильно. Когда Даня более подробно изучил поединки Мурада, то написал мне: «Армен, по-моему, мы подписались на авантюру». Сказал ему, что бой будет хорошим.

Олег Фомичев

«НЕ ПОНЯЛ, ПОЧЕМУ ВЫСКАЗЫВАНИЯ РЗАЕВА ОСТАЛИСЬ В ЭФИРЕ»

— На «Хардкоре» случился скандал из-за высказываний Джавида Рзаева, после которых Умар Кремлев заявил, что лигу пора закрывать. Как вы считаете, наступил момент, когда индустрия поп-ММА дошла до предела?

— Честно скажу, я был очень удивлен, когда увидел этот эпизод и высказывание. Это непозволительно. Вообще непозволительно задевать любую национальную принадлежность, особенно сейчас в России в такой политический момент. Я не понял, почему это вообще осталось в эфире. Понятно, что на турнире присутствует Федерация бокса, судьи федерации, которые следят не только за правилами, но и регламентом проведения мероприятий. В правилах написано, в каком формате спортсмен может высказываться. Возможно, это оставили в эфире, чтобы уже потом анонсировать решение Федерации бокса. Но можно было это обойти: вырезать, а потом дать информацию, что в рамках такого-то турнира произошла ситуация, что принято такое-то решение. Ни в коем случае не замалчивать, но написать, чтобы она не вызвала такого резонанса.

Каждая такая ситуация вызывает негативное отношение не только к поп-ММА, но и в целом к смешанным единоборствам. Спортсмены как будто отождествляются с неуравновешенными людьми, с экстремистами, с какими-то бандитскими повадками. Считаю, что эта история получила неправильное продвижение в социальных сетях. Например, у нас на турнире в Сочи произошла стычка между спортсменами. Можно было это развить, говорить про бой, но мы понимали, что там была определенная подоплека, что нам легче было дисциплинарно наказать, уладить эту историю и не развивать ее. Здесь должно было быть то же самое. Эта история показательна. Уверен, больше никто и никогда не позволит себе ни в каком формате таких высказываний.

— Нет ощущения, что рано или поздно такое должно было произойти, потому что по законам жанра градус нужно все время повышать?

— Мне кажется, последствия уже не позволят не отреагировать и не ужесточить меры. Я говорил вначале, в чем заключаются наши задачи. Мы делаем это не для того, чтобы стать самой громкой лигой, чтобы отношение к нам выстраивалось на провокационном контенте, и за счет этого расширялась аудитория. Понятное дело, что в медиа-формате можно сделать какую-то громкую историю. Она потом забывается, но остается название и лица. Например, кто-то в свое время снял клип провокационно-религиозного характера. Его похейтили и забыли, а потом он стал культовой звездой, что происходит в шоу-бизнесе. Или человек стал известен за счет провокационного поведения, а потом оказывается, что это добрый меценат, который кому-то помогает. Такие механики привлечения внимания есть, но они не должны выходить за грани.

Существуют шоу-форматы организации. Если они не нарушают Уголовный кодекс, то имеют место быть. Но нужно понимать, к чему ты приучаешь зрителя. Если мы приучаем его к шоу-формату, а потом продаем продукт в формате реалити, который сейчас сделал «Хардкор», аудитория может его не понять.

Что касается интереса людей, это как в сказке «Волки, волки». Со временем это уже никого не будоражит, потому что люди наслышались про волков. Каждый раз конфликт не на жизнь, а на смерть, а на следующий день эти ребята вместе сидят в «Чайхане».

— Что делать бойцам, которые раньше набирали популярность за счет конфликтов? Как им оставаться интересными?

— Становиться блогерами за счет полученного медиа. Знаю много примеров, когда люди заходили в единоборства и в итоге становились ведущими, корреспондентами, блогерам, начали помогать в продвижении и матчмейкинге. Также знаю примеры, когда бойцы заходили в поп-ММА, а в итоге становились крепкими профессиональными спортсменами. Нужно развиваться и не ждать, что тебе что-то просто так достанется, потому что ты такой хороший.

— Амиран Сардаров возвращается в индустрию. Получится ли у него второй заход «Битвы за хайп»?

— Я к Амирану хорошо отношусь. Что касается взаимодействий с ним по «Битве за хайп», он произвел положительное впечатление. Это обязательный человек, который выполняет все согласованные условия. Но у меня ощущение, что сейчас он этим занимается, потому что его попросили: «Амиран, давай сделаем». Нет такого, что он любит смешанные единоборства или бокс, что он этим живет, что ему это интересно. Он просто пробует возобновить свой проект при помощи и усилиях других людей, которые его к этому подталкивают. Желаю ему удачи и буду рад, если этот проект разрастется, но я не вижу системности и желания, которые нужно, чтобы двигать такие истории.

— Самый громкий конфликт в «Нашем Деле» — это драка Шовхала Чурчаева в торговом центре. Как прошел ваш вечер после него?

— Не очень весело. Я был разочарован. Возможно, я ошибся, но ошибка заключалась не в том, что мы вообще задумали бой Шовхала и Артема Рофаля. Они на тот момент все свои вопросы и конфликты закрыли. Оставался нерешенным вопрос, кто из них лучше как боец. Если бы их посадили в одной комнате, они бы приятельски и с уважением друг с другом общались.

Наверное, ошибка заключалась вот в чем. Все наши пресс-конференции не выходили из рамок. Мы посчитали, что можем организовать мероприятие в общественном месте и привлечь дополнительное внимание к турниру без провокационных моментов. Так и происходило. Единственный фактор, который мы не могли предвидеть, это появление человека, который изначально пришел с провокацией. Он не вопрос задавал, а выказывал свои намерения и спрашивал человека за слова. Я сразу старался прекратить эту историю, но она произошла. Конечно, эта ситуация недопустима и неприемлема. Ей занялись правоохранительные органы, как и должно быть в правовом обществе. К нам были вопросы по поводу организации данного мероприятия. С нашей стороны все условия были выполнены. Мы привлекли, как ЧОП площадки, на которой мы это проводили, так и свою службу безопасности. С ними были подписаны договора. Разбирались, насколько мы повлияли, чтобы такая ситуация произошла. С нашей стороны таких действий не было. Сначала в УВД поехал наш продюсер, потом позвонили мне. Я приехал и тоже дал свои комментарии. Мы пообщались, выяснили все обстоятельства, при которых это происходило. После этого я забрал нашу команду, мы уже разъехались домой и находились на связи по всем остальным моментам.

Мы сразу сказали об отмене боя и заявили, что организация считает такие истории недопустимыми, что мы не собираемся на них хайпиться. С тех пор держимся от них максимально далеко и не хотим с ними ассоциироваться.

— Может ли сейчас «Наше Дело» подписать бойца со скандальной репутацией?

— Ни в коем случае, потому что помимо нашей политики, мы еще ведем трансляцию и на федеральных каналах «Матч Боец» и «Матч ТВ». Мы понимаем ответственность, которую несем перед аудиторией, перед телеканалами и партнерами. Такие форматы уже недопустимы, об этом знают все наши спортсмены. Но при этом мы также даем понять, что это бойцовское шоу и что истории и противопоставления будут, но в рамках морали и норм общества.

— Одна из фишек лиги – это интервью с бойцами Александры Богадовки. Кому пришла идея пригласить ее и сделать такой формат?

— Саша работала  на турнирах еще до меня, потом уходила, а когда встал вопрос о возобновлении работы, я тоже высказался за это. Я очень ценю Сашу как сотрудника «Нашего Дела». Она креативная и интересная личность. Мне кажется, что это одна из отличительных черт нашей лиги, которую высоко оценивает и Асланбек Бадаев. Он говорит, что тоже пробовали делать эту историю, но Саша неординарная. Может быть, она и показывает образ такой простушки, но это девушка, которая закончила МГУ и долгое время играла в КВН, являлась сценаристом и до сих пор является креатором многих ярких идей. Это человек, которого очень сложно кем-либо заменить.

— Какое у вас любимое интервью Богадовки?

— С братом Шары Буллета Умаром Магомедовым, который недавно рассказывал, что тренирует детей. Кстати, у нас будет поединок Умара с другим героем интервью Саши – Шодмоном Назокатовым. Это бой, наверное, за самый вирусный ролик Саши Богадовки.

Александра «Богадовка» Смирнова

«БЫЛО ОБЩЕНИЕ С МАТЧМЕЙКЕРОМ UFC, ЧТО ЧЕРЕЗ ОДИН-ДВА БОЯ МЕНЯ ПОДПИСЫВАЮТ»

— В 2019-20 годах вы говорили о желании подписать контракт с UFC. Не жалеете, что это не удалось осуществить?

— Я шутил в зале, что сначала подпишусь в UFC сам, заберу пояс, а потом подпишу Вартаняна. Все сложилось так, как и должно было сложиться. Я беру ответственность за свои действия  и не жалею о решениях. Наверное, я не получил всего того, что мог получить от спортивной карьеры, но при этом она была достаточно интересной. Я неплохо выступал по самбо, в достаточно короткие сроки проявил себя в ММА. Не так много выступал по грэпплингу и джиу-джитсу, но своих результатов тоже добился. Получил респект в определенных кругах и наработал связи, которые сейчас помогают выстаивать работу.

Когда мы провели последний бой в RCC в декабре 2019 года, была переписка с матчмейкером UFC Шоном Шелби, что еще один два боя и меня подписывают. У меня был неплохой рекорд, я много боев завершил досрочно и был интересен. Но началась пандемия. Мой бой в апреле отменился, хотя я уже начинал гонять вес.

Есть видео, что на взвешивании перед боем на RCC меня представили как главного судью «Битвы за хайп», хотя я был и чемпионом России по джиу-джитсу, и победителем Кубка России по ММА, и членом сборной России. Я достаточно критично это воспринял и сразу позвонил менеджеру. Он сказал: «Армен, разберемся». Но потом я подумал: «Чего я так эмоционирую? Это один из видов моей деятельности. Если они считают, что это позволит раскрыть меня медийно для широкой аудитории, почему нет». Настроился, что бой покажет, насколько я крепкий. Соперником был Александр Осетров, претендент из М-1 на хорошей серии.

После победы в этом бою за счет того, что я помогал Амирану в спортивной части организации мероприятий «Битвы за хайп», меня пригласил Анатолий Сульянов. Начали развивать истории в «Хардкоре». Спортивная карьера отсрочилась на август, бой на RCC перенесли, но соперник снялся. Перенесли еще на три месяца, потом поступило предложение от Fight Nights – претендентский бой за пояс полулегком весе с оппонентом, который сейчас дерется в Bellator и идет без поражений. Я дал подтверждение, но он отказался. Поединок стал не претендентским, а просто рейтинговым, при этом нужно было подписать контракт на пять боев. Я тогда просто оценил свой уровень вовлеченности в тренерскую деятельность в «Львином сердце», свою организаторскую деятельность, и понял, что уже не готов сталкиваться с условиями различного формата. Например, получение травм мной или моим соперником, вероятность снова оказаться в пандемийных условиях и множество других факторов, которые будут влиять на мой достаток и на достаток моей семьи. Принял для себя решение, что, наверное, от спортивной карьеры своей отхожу. Нигде не заявлял об этом публично, поэтому люди до сих пор спрашивают, когда я проведу следующий бой. Если не случится каких-то экстраординарных обстоятельств, например, я уйду из организаторской деятельности и для меня вновь станет актуальна спортивная карьера, может быть, вернусь. Это уже маловероятно. Но форму, насколько это минимально возможно, стараюсь поддерживать.

— В 2019 году вы могли провести бой с Умаром Нурмагомедовым.

— Должны были драться за титул в организации Gorilla. До этого мы с Умаром встречались на Союзе ММА. В бою за выход в финал чемпионата России я был фаворитом, но уступил ему по очкам. Перед вторым поединком уже он являлся фаворитом, а мне было важно отыграться. Я был, наверное, в одной из лучших форм в жизни. На последних спаррингах работал с чемпионами и призерами России, проводил пять раундов, после каждого из которых оппонент менялся. В третьем при выходе из позиции хрустнула рука. Меня так эмоционально это зацепило, что отработал еще два раунда и каждый из них забрал. Рука опухла, тренер говорит: «Поехали делать рентген». Говорю: «Нет». Сделали – перелом со смещением локтевой головки. Приняли сложное решение сняться с поединка.

— Следите за карьерой Умара сейчас?

— Слежу и радуюсь его успехам. Очень хороший боец и человек. Мы общались на сборах Союза ММА. Это касается и его, и многих ребят из команды Хабиба. Например, с утра давали зарядку – бег по стадиону на время. 30 минут побегали, потом пятнашки и борьба. Так эти ребята, в частности и Умар, на три четыре круга нас обгоняли, хотя не стояло задачи выкладываться. Мне кажется, это во многом служит причиной успеха, который они показывают на высоком уровне.

— Многие предсказывают Умару чемпионство в UFC. Есть ли у него потенциал, чтобы победить Мераба Двалишвили или Шона О’Мэлли?

— У него все для этого есть. Он хорошо работает в стойке, может драться в правше и левше, очень чувствительный. У него очень хорошие навыки борьбы и выносливость. Все зависит от того, в каком состоянии он подойдет к поединкам. Наверное, Мераб – самый сложный оппонент для него. Двалишвили тоже хорошо работает функционально, у него плотная борьба. Но у Умара есть все, чтобы стать чемпионом.

— Сейчас, когда вы смотрите бои, возникает желание самому выйти в клетку?

— Вообще нисколько. Когда я постоянно был в тренировочном процессе, но мои бои срывались, я выходил секундировать ребят, и внутри прям кипел моторчик. Думал: «Здесь я бы так сделал, а здесь так». Но когда начал заниматься организаторской деятельностью, стал главным тренером по ММА в клубе «Львиное сердце», когда все, что бы я ни делал, связано с единоборствами, то лучше схожу в театр или на стендап, чтобы отдохнуть и разгрузиться. Когда вывожу ребят на бои, сопереживаю их успехам или поражениям, но у меня не вызывают эмоций ни наши турниры, ни турниры, с которыми связана моя рабочая деятельность. Например, ты сказал про турнир RCC, а я его не смотрел. Какую-то значимую информацию могу получить после. Сейчас вообще единицы боев, которые я стараюсь смотреть в прямом эфире. А когда служил в армии в 2012-2013 году, я не пропускал ни одного, знал всех бойцов в России и UFC.

За Эдуардом Вартаняном я начал следить не когда он подрался на «Легенде», а когда снимали «Бойцовский клуб» в Санкт-Петербурге. У Алексея Жернакова был видеоблог про спортсменов, и Вартанян дрался на каком-то турнире – уже тогда я его запомнил. Когда служил в армии, связался с тренерами «Клуба единоборств №1», они готовы были меня встретит по приезду в Москву на спарринги. Но так сложилось, что я узнал про сборы клуба Golden Team Владимира Осии и начал заниматься там. Хотя меня никто ни здесь, ни там не ждал, но внутри горел огонь. Сейчас такого огня нет.

Помню, как выходил на первый бой в Москве. Смотрю, сидит Камил Гаджиев, Али Багаутинов, передо мной стоит рефери и соперник, а я как дурак улыбаюсь. Для меня это было мечтой. До этого дрался на чемпионате ЦФО или чемпионате области по ММА, но это ни в какое сравнение не идет с антуражем любительского турнира в Москве. Я выиграл бой болевым приемом, но повредил лицевую кость. Самое обидное, что не успел сесть в углу, чтобы меня пообмахивали полотенцем, потому что сколько раз себе это представлял. Такого романтического отношения уже нет, но есть желание делать что-то значимое, что послужит мотивацией для других людей.

— Футболисты говорят, что при переходе в тренерскую деятельность нужно убить в себе игрока. Вам пришлось убивать в себе бойца при переходе на работу функционера?

— Его убили, еще когда я тренировался в школе Олимпийского резерва. У нас был тренер Александр Николаевич Образцов, человек, который развил самбо в Ржеве, один из культовых людей. У него, конечно, была жесткая рука, но я с большой благодарностью к нему отношусь. Несмотря на всю дисциплину, он нас не ограничивал, что ты спортсмен, на тебя надели лавровый венок, ходи с ним. Даже если ты спортсмен на зарплате, то должен был параллельно работать тренером и поступить в физкультурный институт. Я начал тренировать в 17 лет, включал на турнирах музыку, отвечал за микрофоны, организовывал мероприятия, проводил взвешивания.

Даже когда переехал в Москву, не было такого, что Армен спустился с небес и ему создадут все условия. Я начал работать тренером, чтобы себя обеспечивать, снимал квартиру с ребятами, занимался судейством, у меня была первая категория. Владимир Осия передал мне любительскую группу. Также сразу получил судейскую лицензию Союза ММА России. Потом стал руководить судейской коллегией Московской области, меня позвали возглавить команду в «Львином сердце». Не было момента, чтобы я оставался только спортсменом.

— Асланбек Бадаев говорил, что его бойцовский опыт помогает лучше понимать психологию спортсменов. Вам помогает бойцовский бэкграунд?

— И бойцовский, и судейский, и организационный, и тренерский, и спортивный.

— Приведите конкретный пример.

— Мне не нужно объяснять, в чем заключается судейское решение. То же самое в спортивной или тренерской области. Нет такого, чтобы я где-то заблуждался или обманывался. Мне со всех сторон эта история понятна. Спортсмены на переговорах часто говорят: «Армен, ну ты же понимаешь». У меня не было опыта в организации съемочной и сценарной части или монтажных работах, но что касается спортивной части, у меня есть всестороннее понимание.

— Если бы вы не завершили карьеру, в какой точке она бы находилась сейчас?

— Я знаю, что был неплохим спортсменом и честно делал то, что любил и люблю. Возможно, в дальнейшем я еще поборюсь по грэпплингу. Может быть, еще будет актуальна схватка с Асланбеком Бадаевым, которую мы с ним обсуждали.

— Какая работа сложнее – бойца или функционера?

— Функционера. Я многих спортсменов осаживаю, когда они говорят: «Я это делал для своей страны и для команды». Ребята, вы все делаете для себя. Все ваше существование для того, чтобы вы максимально эффективно себя показали во время поединка. Вы тренируетесь, питаетесь, восстанавливаетесь и отдыхаете для себя. Ваша жизнь состоит из того, что вы создаете для себя. Никакую пользу вы этим не приносите и никакой продукт не создаете. Вокруг вас делают работу, чтобы вы были максимально эффективны. Плюс в том, что ты постоянно занимаешься саморазвитием – физическим, техническим, тактическим. Минус в том, что из-за этой нагрузки ты не можешь себя сильно распылять. Минус деятельности организатора, что ты делаешь для других. В какой-то момент думаешь: «Блин, я сегодня на тренировку хоть успею?» На себя и свои хобби времени не хватает.

— В одном из прошлых интервью вы говорили, что служили в армии за Полярным кругом. Как это было?

— После института работал тренером в школе олимпийского резерва и как спортсмен отобрался на чемпионат России. Должен был служить в Тверской области, но эту историю организовать не получилось. Меня пытались отговорить от службы. Даже родители детей, которых я тренировал, говорили: «Мы решим вопрос, все организуем». Но у меня и родители служили, и старший брат, как я не пойду? С пункта распределения в Твери меня повезли в Мурманскую область за Полярный круг. Мне было важно не терять время напрасно. Читал книги, тренировался и старался вокруг себя создать условия, которые помогут развиваться. Было сложно, потому что в 200-й бригаде Северного флота вообще никто никогда не выстаивал так свою деятельность. Но люди вокруг оценили мой порыв – и контрактники, и офицеры, и руководство. Мне давали возможность выезжать на тренировки в Заполярный, где оказались ребята, которые так же фанатично относятся к единоборствам. Они помогали, накручивали по 60 километров, чтобы заехать за мной и чтобы я потренировался с ними и чему-то научил.

Разведчики на КПП вообще не понимали, кто я такой. Постоянно в спортивном костюме ездил туда-сюда, возвращался с какими-то медалями и кубками, неделями меня не было. Я ездил на сборы в Мурманск, в Москву. За время службы выиграл Мурманск по самбо и грэпплингу три или четыре раза. Выиграл по рукопашному бою бригаду, Северный флот и Западный военный округ.

Помню, на чемпионате России сломал руку, потому что экипировку выдавали, какая есть. Если край пробитый – это твои проблемы. Наложили гипс, и я ходил с ним в части, что не положено. Идет командир бригады: «Солдат, что с рукой?» — «Товарищ подполковник, в виду участия на соревнованиях чемпионата России получил травму руки, свои обязанность выполнять хочу, в госпиталь ложиться, отказался». Он такой: «Молодец, солдат!» Я понимал, что если лягу в госпиталь, то не смогу тренироваться. Так что год для меня прошел максимально положительно и эффективно. Были и хорошие моменты, и плохие. В целом, службу оцениваю позитивно.

Армен Гулян

«ЦАРУКЯН МОЖЕТ ПОБЕДИТЬ МАХАЧЕВА»

— Осенью Арман Царукян будет драться с Исламом Махачевым за пояс UFC. За счет чего Арман может победить?

— За счет комплексной работы. Я в интервью сказал, что Махачев будет фаворитом, но Арман может победить, и столкнулся с таким хейтом, с которым никогда не сталкивался. Как будто я задел что-то такое, о чем вообще нельзя говорить. Ребят, это мое личное мнение. Арман является первым номером рейтинга. Это всесторонне развитый боец, который может и бороться, и бить. Если он выберет правильную тактику на бой и подойдет в хорошей форме, это тот боец, который может победить Махачева.

— Если бы вам нужно было готовить бойца к Махачеву, на что бы вы делали акцент?

— Исламу никто не предлагает работу по этажам, никто не заходит с ним бороться. Его соперники стараются драться в стойке и не давать ему сближаться, создавая условия, в которых Ислам действует всегда. Нужно порвать его нить боя, задать нестандартный темп и работу. Царукян может это сделать за счет неплохих навыков в борьбе.

— Царукян несколько раз говорил, что нокаутирует Махачева. В СНГ это воспринимают довольно остро. Как вы оцениваете трешток Армана?

— Арман не позволяет себе ничего лишнего по отношению к соперникам. Он должен верить в свою победу. Если он не будет верить, не будет создавать обстоятельства и не будет визуализировать, тогда не нужно выходить на поединок. Уверен, что Ислам Махачев тоже собирается нокаутировать Армана или победить сабмишеном. Я просто знаю, как Арман работает, тренируется и спаррингует, на каком уровне он это делает. На данный момент это, наверное, единственный соперник, который может победить Махачева. Уверен, что если даже не в бою с Исламом, но Арман станет чемпионом UFC.

— Царукян отбывает дисквалификацию за попытку удара фаната, который показал ему фак. Правильно ли поступил Арман?

— Арман – молодой горячий парень. Он резко воспринимает всякие действия без мысли об их последствиях. В данном контексте я его не собираюсь осуждать. Он среагировал так, как среагировал, на тех эмоциях, которые есть. Надо ли было давать такое внимание этому персонажу, особенно в преддверии своего боя? Наверное, нет. Есть вердикт, есть история от Армана, которую он сделает, чтобы дисквалификацию перекрыть. Зрителям тоже нужно понимать, что их действия могут не остаться безнаказанными. Если бы рядом находился болельщик Армана, он мог бы ему это не спустить. В любом случае, Арман сделал выводы. Дисквалификацию сократят, и для всех это станет уроком.

— 20 июля Магомед Исмаилов и Владимир Минеев проведут бой по правилам бокса. Кого считаете фаворитом?

— Исмаилов хорошо показывает себя в боксерских поединках и последних боях по ММА. Но Владимир для него, как криптонит для Супермена. Думаю, Магомед убрал эмоциональную часть, подойдет к бою спокойно и неплохо себя покажет. Конечно, мы не можем сказать, что Магомед является фаворитом в профильном для Минеева формате поединка. Буду болеть за Исмаилова. Владимир был у нас на подкасте и резко отреагировал, когда я сказал, что я в команде Маги и буду его поддерживать. Я знаю Магомеда, он очень приятный и позитивный человек. Он всегда являлся центром внимания вне зависимости от того, был у него в руках смартфон или нет. Раньше он дарил эмоции людям, которые рядом, сейчас всей аудитории. Фаворит Владимир, но болеть буду за Магомеда. Буду радоваться, если Магомед одержит победу. Расстроюсь, если он проиграет.

— Вызывает ли этот бой такие же эмоции, как их два поединка по ММА?

— Нисколько. Это уже другого контекста история, такого ажиотажа нет. По крайней мере, для меня. Первый бой вообще был особенным, потому что мы еще тренировались вместе с Магомедом. Второй имел драматургию. Из боксерского поединка пытаются выдавить эмоцию, но ее там уже нет. Это просто интересный бой двух ярких личностей.

— Не так давно Вася Пельмень дебютировал в Power Slap, на что обратили внимание даже далекие от спорта люди. Почему это вызвало такой ажиотаж?

— Вася сам по себе достаточно харизматичный интересный персонаж и приятный человек. Он даже дрался в «Нашем Деле» против Зулу. Это тот вид спорта, в котором он себя может максимально ярко показать. Плюс в США поехал такой русский сельский человек и одержал яркую победу. Это вызывает эмоции, люди хотят быть сопричастными.

Power Slap – интересный и яркий формат, чтобы посмотреть, как кого-то шлепнули пощечиной, но это не тот вид спорта, за которым ты будешь следить в долгосрочный перспективе. Ты не можешь себя защитить, это сильно влияет на здоровье, и такой формат мне не близок. У меня вся карьера в ММА была построена, чтобы получить минимальный ущерб. Спортивное совершенство заключается в том, чтобы при минимальных усилиях достичь результата. А здесь ощущение, что ты не избежишь ущерба, если только в результате жеребьевки не будешь все время бить первым. Я посмотрел, как он нокаутировал оппонента, немножко пожалел его соперника и порадовался его победе, но не скажу, что стал фанатом Василия, а его постер будет висеть у меня дома.