«Не подписали Адесанью из-за тысячи долларов». Асланбек Бадаев о переговорах с Нганну, требованиях Оверима и популярности Хабиба

На российском рынке Нганну стоит максимум пять миллионов долларов

— Ты говорил, что лига ACA вела переговоры с Фрэнсисом Нганну. Расскажи, как начинаются переговоры с бойцами такого уровня – от первого сообщения до подписания контракта.

— Как только появилась информация, что Нганну ушел из UFC, мы сразу связались с его менеджером. Я достал контакты через Тони Джонсона, с которым они вместе тренируются. Довольно легко нашел номер и самого Фрэнсиса. Но в этой игре есть определенные правила – напрямую бойцам не пишут, это некорректно с понятийной точки зрения и просто неудобно. Нужен человек, который отвечает за бойцов, потому что сам боец может потеряться. Менеджер Нганну сказал, что они принимают предложения от всех промоутеров и организаций и что у них на радаре бокс. Отправили им наше предложение. На определенное время менеджер пропал, но потом ответил, что этот процесс продолжается. Я написал самому Нганну, чтобы он был в курсе. Фрэнсис сказал, что менеджер скидывал ему предложение, но сейчас они сконцентрированы на боксе в США. Уезжать из Америки, где они сделали имя и стали известными, смысла нет. Сказал: «Спасибо за предложение, но в боксе дают больше денег». Максимально простой парень. Я пожелал ему удачи и ответил, что если он передумает, то наше предложение в силе. Думаю, все понимают, что в своем нынешнем положении он бы не поехал драться в Россию в АСА или «Хардкор». Имя он себе сделал в США, а в боксе гонорары выше.

— Как выглядит разговор со стороной бойца о гонораре? Например, вы предлагаете одну сумму, а боец хочет другую. Что дальше?

— В общении с американскими бойцами серьезный аргумент – наличные. Есть проблемы со SWIFT, но мы эти проблемы испытывали, когда они еще не стали мейнстримом. АСА и раньше была под санкциями. Плюс налоги – в США они 30%, здесь расклады другие. Для многих это становится определяющим фактором и перекрывает момент, что нужно лететь на другой конец света. Также мы предлагаем минимум три боя в год, есть бонусы – 50 тысяч долларов за выступление вечера, пять тысяч за любой финиш.

— Как определить справедливый гонорар для бойца?

— Если боец уходит из UFC, то официальная часть гонорара прозрачна. Мы изучаем эту информацию, смотрим, сколько он получил в последнем бою. Если учитывать моменты с кэшем и налогами, то цена обычно бывает ниже. Естественно, спрашиваем у менеджеров и по возможности проверяем эту информацию. Нужна исходная точка.

— Какая максимальная цена за Нганну, после который ты бы сказал, что это уже перебор?

— Мы предлагали ему семизначную сумму – точную цифру назвать пока не могу, но это больше одного миллиона долларов и меньше десяти. Считаю, что максимум для российского рынка – пять миллионов долларов. Таких денег наш рынок еще не видел. Это много для нас, но не для Нганну. Если учитывать неофициальную часть гонораров, в UFC он наверняка получал больше. Думаю, если бы кто-то был готов дать пять миллионов, на этой сумме можно было бы сойтись. Это не значит, что наша лига готова столько заплатить.

Я удивлен, что Нганну отпустили из UFC. Уверен, что у них были рычаги давления и они бы могли его удержать. Из UFC в статусе действующего чемпиона уходил Би Джей Пенн, но в новейшей истории такого не было. Меня не покидает ощущение, что он не будет выступать по ММА в других лигах – побоксирует и вернется в UFC. Зачем ему идти в PFL? Заработать миллион долларов за сезон? Гонорар за один бой в UFC у него выше. В Bellator могут предложить больше. По слухам, Федор Емельяненко получал около трех. В One FC могут дать пару миллионов.

Фрэнсис Нганну

— На ютубе есть популярное видео, где Дэйна Уайт рассказывает о сложных переговорах с Федором. Одним из требований к UFC было – построить стадион в России. Можешь назвать, самую необычную просьбу со стороны бойца или его команды?

— Когда мы в прошлом году вели переговоры с Ромеро, Барнеттом и Оверимом, Алистар требовал, что он и несколько человек из команды летают бизнес-классом, что его привозят заранее, проводят с ним промоакции и пресс-конференции, что он выходит в своей экипировке и так далее. Не скажу, что это что-то необычное – он звезда и, наверное, имеет право выдвигать свои условия, но для нас это было неприемлемо.

— Неправильно по отношению к другим бойцам?

— Да. Понятно, что Оверим – это бренд с мировым именем, но резкий разрыв между бойцами создает нездоровую атмосферу. Тем более мы славимся тем, что никогда не делали акцент на персоналиях. У нас сильный бренд и одинаковое отношение к бойцам.

— Исполнительный директор RCC Николай Клименко рассказывал, что у него не получились переговоры с Минеевым просто из-за того, что не сложился контакт. У тебя были подобные ситуации?

— Из негативного опыта могу вспомнить Уилла Брукса. Я пытался подписать его трижды – он давал согласие, а потом пропадал. В последний раз согласился зайти в Гран-при против Али Багова и на финишной прямой сказал, что ему предложили вернуться в UFC. При этом мы не видим, что Брукс подписал контракт с UFC. В первый раз отправили ему контракт – он прислал фотографию с ним, но подпись не поставил. Мы поспешили сделать анонс, а Брукс передумал. Это было довольно подленько с его стороны. Если согласен – подписывай и не тяни.

Алексей Кудин. Он был в местах не столь отдаленных, но мы хорошо сотрудничаем с его промоутером. Промоутер спросил, можем ли мы рассмотреть Кудина, хотя непонятно, когда он выйдет. Мы согласились – всегда хотели видеть его, уже лет пять ведем. С одной стороны, его история – негатив, с другой, дело было резонансным. Это славянский парень с именем, ударник, тяжеловес с большой фан-базой. После его выхода начали общаться. Со своей стороны мы выполнили все условия, предложили деньги. Они начали торговаться, потом приняли условия, но контракт не подписали. Началось: «Есть предложения из бокса, Алексей все равно пока не может драться по ММА из-за порванных связок». Вы или подписываете контракт или нет. По большому счету, мы в человеке не нуждаемся, но если дело дошло до контракта, давайте уважать наши отношения. В итоге разошлись.

Из последнего – Александр Матмуратов. Он вызвал на бой Юсуфа Раисова. Сказал: «Дайте статусного бойца, оцените меня. Раисова вы ведете всю карьеру, у него проходные бои». Парень, ты понимаешь, о чем говоришь? Эдик Вартанян – проходной соперник? Хакран Диас, который дрался с Абдулвахабовым, Гаджидаудовым и будет драться с Коковым за пояс? Артем Резников и Марат Балаев – проходные соперники? Говорим: «Если это твое мнение, готовы дать бой с Раисовым». Переподписали контракт, в разы улучшили условия. Предложили февраль – отказ, в январе тоже нет. Давайте март. Юсуф под него дважды подстраивался, но он тренировался в Таиланде и тоже не может менять планы по щелчку пальцев. Раисов провел бой в январе, но драться в марте не мог, так как провел две весогонки подряд за короткий срок.

Предложили Матмуратову на март реванш с Темировым. Александр сказал, что этот соперник ему не интересен. Предложили Кишева на турнире в Краснодаре – в ответ тишина, а потом комментарий под постом о бое Багова и Шайхаева: «Если что, готов подстраховать». Как это понимать? Мы тебе предлагаем бои, один ты отклоняешь, на второй не отвечаешь, а тут готов подстраховать. Потом говорят – будем готовы в апреле. Нет, вы будете готовы тогда, когда мы скажем – теперь действуем по такому сценарию. Предложили ему на 19 мая Раисова – и снова начинается катавасия: подеремся, если дадите бой в апреле. Но как мы поставим тебе бой в апреле, если в мае серьезный поединок? В общем, сказали, что либо дерешься в мае, либо вообще не дерешься. Это пример, когда люди тебя просто удивляют. Сами говорят, сами вызываются, а потом сливаются. История не закончена, надеемся, он подерется. У разных ребят разная психология. Кто-то не слушает менеджеров, иногда менеджеры пытаются быть матчмейкерами и говорить, что мы должны делать.

— В одном из давних интервью ты говорил, что лига могла подписать Исраэля Адесанью до его прихода в UFC. Почему не получилось?

— Это было еще в ACB. Я тогда работал в WFCA – втором подразделе ACA. Ребята рассказывали, что был вопрос буквально о тысяче долларов. Адесанья хотел 4+4, а им давали 3+3. На этом и не сошлись. Не дали больше, потому что он не проходил по Fightmatrix – в то время это было мерилом. Забавно бывает, но есть что вспомнить. Пришел бы Адесанья в ACB, и карьера сложилась бы по-другому. Например, условный Дураев бы его залежал.

UFC вроде бы котируется выше, драться там престижнее, но путь получается более легким. Многие этого не понимают и думают, что если боец пошел в UFC, то автоматически дерется в сильнейшей организации. Да, это самая крупная организация, но это не значит, что там тяжелее. В UFC больше бойцов, ростер в весовой на 70 или 100 человек. У нас 30 или 20. Здесь он сразу попадает в гущу событий, а там есть определенные подразделы, за счет чего можно набивать рекорд и набираться уверенности.

Исраэль Адесанья

Мы отошли от философии, которая пропагандировалась изначально

— На турнире Fight Nights 118 Камил Гаджиев сделал два боя подряд Тумеру Ондару и Исмаилу Хайдари. Вы с Алексеем Махно после обсуждали, что подобное восприняли бы в ACA негативно. Как думаешь, почему так?

— В комментариях в «Телеграме» был здравый посыл от подписчика: Камил зарекомендовал себя как человека, который не ориентируется на строгие рамки, рейтинги и так далее. Он умеет лавировать и подстраиваться под ситуацию. Задача Камила – сделать что-то резонансное, и не важно, какого уровня бойцы. Он сделал историю и запомнился. Сделает больше – хорошо, а нет – так нет. Камил – многопрофильный человек, а вы узко мыслите, узко работаете, у вас все более строго. Если вы начнете так делать, начнутся вопросы. Раз вы называете себя второй лигой мира, то станут сравнивать с UFC и Bellator – было ли там такое. Fight Nights ни на что не претендует, поэтому от Камила подобные вещи воспринимаются более просто.

— Не чувствуете себя скованными из-за этих рамок?

— Иногда да, но при прочих равных мы иногда даем фору Fight Nights. У нас есть определенная планка, ниже которой мы не можем опуститься. Это не значит, что нельзя сделать шаг вправо или влево. Мы отошли от философии, которая пропагандировалась изначально – меньше шоу, больше боев. Это не значит, что у нас вообще нет шоу. Нет рэперов, танцев и ринг-герлс, но есть трешток, бойцы могут выражать уверенность в своих силах. Певцы поют, танцоры танцуют, мы делаем бои. Инструменты Fight Nights для нас неприемлемы. Мы привлекаем нецелевую аудиторию, но вопрос, насколько далеко можно зайти. Мы не должны отходить от основ.

— Есть ли у тебя идеи, как мотивировать бойцов раскручивать себя медийно?

— Они уже проделывают путь в этом плане. У нас были противостояния Гончарова и Биберта Туменова, Рыскулбек Ибраимов пил энергетический напиток из кроссовка – это отсылка к Таю Туйвасе. У бойцов уже нет пределов в голове. Они видят, что к этому относятся адекватно, поэтому перфомансов будет больше.

— Нет ощущения, что желание развиваться медийно убивают хорошие гонорары? Зачем что-то делать, если даже базовый контракт солидный?

— Да, в этом есть смысл. Мы думали, что делать для мотивации бойцов. Были мысли давать бонусы за большее количество просмотров, но в этом подходе нет системности. Считать просмотры в обновленном ютубе – тоже не показатель. Мы находимся в процессе строительства четкой системы поощрения бойцов – делаете больше, получаете больше.

— Если смотреть на историю ММА, то самые громкие противостояния – это всегда реальный конфликт бойцов. Например, Джонс – Кормье, Хабиб – Конор. Можно ли раскрутить бой без конфликта?

— Думаю, нет. Тяжело раскрутить бой на уважении. Например, Исмаилов – Штырков – большой бой, но в нем не было нерва. Когда бойцы улыбаются и делают друг другу комплименты, это не то. Если бойцы медийные – их посмотрят. Мы же не можем сказать, что не смотрели бой Махачев – Волкановски. Но на первый план все равно выходят конфликты: правильное ли решение судей, были ли капельницы, будет ли реванш, взвешивание за сутки до боя – много это или мало, стоило ли вообще ехать в Австралию. Люди даже в этом противостоянии ищут негатив. Главное, чтобы конфликты были настоящими. Наигранное чувствуется.

— Ты не видишь здесь тупика – что, с одной стороны, для громкого боя нужен конфликт, с другой, в России реальный конфликт между бойцами закончится дракой на улице?

— Наша работа дать бойцам понимание, что это чревато последствиями. Да, такие вещи опасны в нашем менталитете, где все воспринимается на личный счет и личное не отделяют от профессионального. Если происходит что-то, как у Вахаева и Гончарова в первом бою или у Вахаева и Джонсона, наша задача проследить, чтобы это не зашло слишком далеко.

— Можно ли сделать популярным любого бойца, или кому-то это просто не дано?

— Можно улучшить узнаваемость, но чтобы стать крупной звездой, нужна харизма. Если нет умения преподносить себя, тяжело выйти на какие-то пределы. Если ты по натуре пресный, добрый, без токсичности, то будет тяжело. Или нужна история. Например, у Хабиба был Конор. Его карьера разделилась на до и после боя с ним. Хабиб сам по себе не злодей – воспитанный человек, правильный парень, который несет правильные вещи в массы. Несмотря на выплеснутую злость после боя с Конором, он не давал повода усомниться в своей порядочности. Ему нужен был такой соперник, чтобы аккумулировать свою популярность в нечто большее. Если такого соперника нет, то сам по себе ты вряд ли что-то сделаешь. О Махачеве вроде бы говорят, вроде бы за спиной есть Хабиб, он побеждает, но все равно нет вау-эффекта. Ислам довольно тихий и пресный парень.

Хабиб Нурмагомедов и Конор Макгрегор

— Камил Гаджиев не считает, что контракты с бойцами должны быть эксклюзивными. По его логике, боец может выступать на разных площадках, прокачивать свою медийку, и это положительно скажется на Fight Nights, когда он будет драться у Камила. Объясни, почему в ACA контракты эксклюзивные?

— Камил так говорит, потому что у него нет возможности давать бойцам по три боя в год. Он по-своему прав. Бойцы пойдут в «Хардкор», наберут просмотров, потом вернутся и привлекут людей. Но когда ты позиционируешь себя серьезной лигой, как твои бойцы могут драться в другом месте? Бывают частные случаи, когда можно дать подраться в незначительных лигах или отпустить бойца, на которого не рассчитываешь. А так это несерьезно. Будь добр сам давать популярность бойцу.

— Юсуф Раисов недавно сказал, что хочет попробовать себя в боксе, если ACA даст добро. Возможен ли бой Юсуфа по боксу?

— Если он не будет занят, если мы не будем на него рассчитывать в тот период, почему нет. Во время Гран-при Юсуф просил выступить по вольной борьбе и боксу, Резников просил выступить по грэпплингу, но мы не позволили. Для Юсуфа Гран-при завершен, для Артема завершился в июне. Если они не выступают в Гран-при и не участвуют в титульной гонке, можно рассмотреть. Не факт, что мы позволим, но иногда это может быть оправдано.

Все хотят драться в марте перед Рамаданом и в декабре перед Новым годом

— 17 марта состоится турнир ACA 154 сразу с тремя титульными боями. Также в карде выступят Альберт Туменов, Абдул-Рахман Дудаев, Али Багов, Мухамед Коков и другие. Почему решили настолько насытить этот кард?

— Вынужденная мера. Все зависело от готовности бойцов. Спрашивали у Керимова, Дудаева, Полпудникова, Туменова и Гончарова, могут ли они драться раньше. Кард в Казани получился неплохим за счет Раисова и Одилова. В Грозном более-менее хорошими был первый и последний бой, а так турнир стал одним из худших. В Москве не такой шикарный кард по именам, но были Одилов и Омаров. Краснодарский кард получиться плохим не может. Рассредоточь мы эти бои по другим турнирам, то были бы хорошие карды, но в конце года вы спрашиваете у меня, что больше всего запомнилось – а именно такие турниры дают эффект. Как правило, все хотят драться в марте перед Рамаданом и в декабре перед Новым годом.

— Евгений Гончаров – Алихан Вахаев. Кого считаешь фаворитом и почему?

— Я всегда считаю фаворитом чемпиона, но в данном случае сделаю исключение. Женя Гончаров побеждал Мухумата Вахаева, нокаутировал Тони Джонсона, выиграл у Даниэля Омельянчука. Он всех проходит уверенно, хотя бой с Мухуматом был близким. Гончаров набрал ход, то же самое можно сказать про Алихана. Ребята примерно равные, просто Евгений впечатляет сильнее, у него больше инструментов. Он нокаутирует соперников, но и у Вахаева есть нокауты. Чисто по ощущениям и по уровню оппозиции, фаворитом будет Гончаров. Хотя я уже давно перестал сбрасывать Вахаева со счетов. Перед боем с Расуловым его тоже считали аутсайдером.

— Альберт Туменов дерется с Алтынбеком Мамашевым. Туменов выйдет на титульник с Виталием Слипенко в случае победы?

— Туменов пройдет один круг Гран-при в случае победы. Слипенко тоже нужно провести бой в четвертьфинале, поэтому посмотрим, выйдет ли Туменов на Слипенко, кого-то другого и выйдет ли вообще. Мамашев уступает Альберту в мастерстве, скорости и школе, но бьет, как грузовик. Его удары реально устрашают. Туменов бьет хлестко, но тяжесть его ударов от скорости, а у Мамашева реально дурная сила. Туменов умен и будет избегать ударов, но это ММА – Мамашев может попасть. В случае победы Альберт выйдет на победителя пары Слипенко против другого бойца, которого мы пока не определили.

В ММА ты добровольно обрекаешь себя на увечья и насилие

— Давай поговорим непосредственно про тебя. Ты рассказывал, что с детства хотел стать спортивным журналистом. Почему?

— Я любил тренироваться, у меня братья занимались спортом, была спортивная семья. Я играл в футбол, занимался борьбой и при этом любил анализировать. В детстве ребята говорили: «Он случайно не журналист?». У меня все время были вопросы – как бы этот подрался с тем, как бы сыграли эти две команды. После школы поступил в университет на факультет телерадиовещания и понял, что буду двигаться в спортивном направлении. Спросил, где в Краснодаре можно постажироваться – так и началось. Чувствовал, что это мое призвание.

— Когда ты начал работать журналистом, твои ожидания совпали с реальностью?

— Я сомневался во время учебы. Как мне казалось, было много ненужных предметов. Сейчас понимаю, что все это было нужным – ты по крупицам выстраиваешь себя как личность: психология, философия, кинематограф, история ТВ. Если хочешь работать журналистом, должен быть разносторонним. Я зубрил все это и получал хорошие оценки, но на практике сталкивался с проблемами. Плюс замечаю за собой, что мне ничего не давалось легко. Я выходил на уровень со временем.

— Ты говорил, что с детства следил за единоборствами. Помнишь, какой бой по ММА увидел первым?

— В 1996 году посмотрел первый турнир UFC на кассете. Тогда Ройс Грейси выходил в кимоно со всей семьей паровозиком и побеждал. Я очень любил UFC и не признавал ничего, кроме них, даже когда мне говорили про PRIDE. Потом понял, что на тот момент PRIDE был намного круче.

Федор Емельяненко

— У тебя есть рекорд на «Шердоге» – два боя, две победы. При этом в реальности боев вроде бы три. Расскажи, какой рекорд правильный?

— Три боя, одна победа, одно поражение и ничья. Я к «Шердогу» не имею никакого отношения. Будет лучше, если там сделают правильные цифры. Мне вообще говорили, что в «Шердог» ничего не пойдет. Я проиграл первый бой, потом провел реванш. Это было в Бишкеке. Выглядел хуже соперника, уперся ему коленом в голову, когда тот вышел на армбар – кто-то говорил, что это запрещенный прием. Сначала победу отдали ему, когда мои угловые запротестовали, сделали ничью. Не хочу никого обидеть, но турнир был не самого высокого уровня в плане организации, однако я благодарен, что мне дали шанс подраться. Результат для меня не важен – были проблемы со здоровьем, плюс психологически ММА оказались чем-то новым. Чтобы добиваться результатов, нужно окрепнуть.

Но этот опыт теперь со мной. Я знаю, каково пропускать удары и бить людей в клетке. Я гонял 14 килограммов и понимаю бойцов. Мне легче почувствовать их состояние, чтобы выстраивать с правильный диалог. Я знаю, что чувствует боец на весогонке, до и после боя, когда нужно оставить его в покое. Это неоценимый опыт.

— Какие впечатления были от самих боев?

— Это очень тяжело. Ты добровольно обрекаешь себя на увечья и насилие, идешь против своей натуры. Нужна крепкая психология для самого осознания, что ты идешь туда, где тебя будут бить. У меня получалось держать себя в руках. Когда устаешь во время самого боя – это тоже испытание. Самый неприятный отрезок между первым и вторым раундом. Ты отдаешь силы, возвращаешься в угол и понимаешь, что устал. Видишь соперника, который настраивается драться дальше. После второго раунда открывается второе дыхание. Я бы не хотел повторять этот опыт – уже и возраст, и работа, и другие интересы. Если хочется соревноваться без видимых травм, то это грэпплинг.

— Сейчас, глядя на поп-ММА, где стерлись границы между спортсменами разных уровней, у тебя не возникает желание провести еще один бой?

— Нет. Даже если предложат бой, например, против Леши Сафонова или тем более против Камила Гаджиева – он старше, это было бы неэтично. А побороться можно.

После каждого турнира есть определенный негатив и неприятные ощущения

— Большинство людей, которые следят за ACA, видят в первую очередь твою медийную работу. Если не брать общение с прессой, какие у тебя функции?

— Я вице-президент организации. Больше отвечаю за матчмейкинг и медийную составляющую. Пары, которые вы видите на турнирах, как минимум на 50% моя работа – мы в тандеме с другим матчмейкером. Подписываю бойцов, делаю бои, посещаю официальные события, провожу медийную работу. Например, на ACA Awards у Майрбека Хасиева спрашивали про рейтинг P4P и почему в списке номинантов не оказалось Азама Гафорова с Давлатмандом Чупоновым. Это вопросы, которые не стоит задавать Майрбеку. Ему нужны более глобальные вопросы – про хребет UFC, покупку Fight Nights и так далее. А всю текучку нужно адресовывать мне.

Майрбек не приедет на интервью и не будет доступен, Алексей Яценко – взрослый человек, который надевает пояс, сидит на пресс-конференциях, но в силу возраста не может быть мобильным. Он человек другого склада и другого времени. Я на правах младшего, мобильного и более работоспособного закрываю эту текучку, раздаю интервью, ставлю медийные планы для ребят из продакшена и СММ. Если в общем, мои задачи – матчмейкинг, имидж организации и общение с людьми.

— Ты говорил, что сначала работал в пресс-службе лиги, а потом тебе предложили стать вице-президентом. Расскажи, как это было?

— В 2016 году я вернулся домой и устроился в пресс-службу лиги WFCA и клуба «Ахмат», через пару лет стал матчмейкером и начал заниматься организационными моментами на турнирах. Потом произошло слияние WFCA и ACB, мне предложили должность вице-президента. Сначала она была неопределенной – вроде бы вице-президент и матчмейкер, ездишь на турниры, но я только вникал и был в поиске. Иногда даже становилось не по себе – должность важная, а я себя таким не ощущаю и не чувствую, что делаю что-то глобальное. Но я был уверен, знал свой уровень и понимал этот спорт. Со временем укрепился в матчмейкинге, узнал больше менеджеров и бойцов, окреп в медийном плане. Все пошло по накатанной.

— Также ты ведешь ютуб-канал ММАтика, где выходят интервью со спортсменами. Кто из них произвел на тебя наибольшее впечатление?

— Их несколько. Самый-самый – это Адам Сайтиев. Реально философ по жизни, очень правильный и заслуженный человек, при этом очень скромный. Серьезный аналитик. Посмотрите это интервью. Мне показалось, оно на другом уровне по сравнению с остальными. Также запомнилось интервью с Хабибом. Он еще не был чемпионом – вернулся после простоя, победил Хорчера и очень не хотел давать интервью. Но потом мы увиделись и я спросил: «Как оно тебе?». Он ответил, что это лучшее, что с было с ним в медийном плане. Уверен, что оно не было лучшим, но эти слова были приятными. Также интервью с Федором Емельяненко, еще когда я работал на канале «Кубань 24» и не открыл ютуб. Федор откровенно рассказал о двух браках, неудачах в семейной жизни и проблемах, которые повлияли на карьеру, о младшем брате. Он открылся мне как человек – горжусь этим интервью. Оно осталось на телеканале, буду просить их, чтобы выложить.

Недавно я писал в соцсетях, что люди не осознают, кто такой Федор. Сейчас модно говорить – да кого он побеждал. Он всех побеждал – лучших тяжей своего времени, десять лет не знал поражений. Сейчас его актуальность ниже, но он один из лучших на все времена.

Ну и Юсуф Раисов. Есть что-то особенное в этом парне. Интервью с ним вышло на первое место по количеству просмотров на канале. После боя с Вартаняном было интересно взглянуть на человека в стрессовой ситуации. Мне кажется, так человек показывает свое истинное лицо. Он очень достойный парень с харизмой.

— Раисов говорил, что на спортсменов по большей части не стоит равняться. Ты согласен?

— Частично да. Спортсмен выполняет свою работу, дерется. Но это не показывает модель поведения. Получается, если человек чемпион – его поведение оправдывают результаты или он становится примером для подражания? Конечно, нет. Можно быть очень нехорошим человеком и успешным спортсменом или наоборот. Поэтому я согласен с Юсуфом. Но, так или иначе, к этим людям приковано внимание. Молодежь равняется на них. Публичные люди должны чувствовать ответственность, что бы они ни делали и ни говорили.

— Ты сам говорил, что ММА – это аморальный вид спорта. У тебя нет усталости от такого количества турниров и боев в твоей жизни?

— После каждого турнира есть определенный негатив и неприятные ощущения. Не всегда они превалируют, но всегда присутствуют. На второй день ты разбитый. Дал интервью, разобрался с бойцами, кто-то уехал, у кого-то проблемы в аэропорту, кто-то  тебя будит звонками. Ты еще не отошел от турнира, а у тебя уже новые проблемы. Или человек, который вчера подрался, спрашивает, когда у него следующий бой.

По поводу аморального спорта я высказывался в определенном контексте. Например, говорят: «Он поступил плохо, потому что не пожал руку на взвешивании». Им скоро бить друг друга. Завтра они попытаются снести друг другу голову, а вы требуете от них морали. В этом спорте бьют локтями и коленями в голову, добивают.

В целом же, мы не можем говорить, что это прям все аморально. Мы в ACA требуем определенную модель поведения, мы не лишены моральных качеств. Если начнем отказываться от этого, то станем поп-ММА в худших проявлениях.

Усталость есть, но любовь к спорту превалирует и позволяет нам заниматься этим делом. Не знаю, на сколько нас еще хватит, но пока продолжаем.