«Я жил одним днем и не понимал, какой у меня дар». Интервью с Расулом Мирзаевым про избиение в 2016 году, Лахму, отношения с Хабибом и уход из Fight Nights

ДЖУАРЯН – ЧЕМПИОН HARDCORE. ЭТО ВЫЗОВ ДЛЯ МЕНЯ

— 28 октября ты будешь драться по боксу с Мартином Джуаряном. Это уже твой третий соперник из кулачных боев. Почему дерешься именно с ними?

— Джуарян – чемпион Hardcore, это уже вызов для меня. До этого я дрался с чемпионом Top Dog. Чисто спортивный интерес, хочется попробовать себя в боксе, показать что-то новое.

— Ты говорил, что особо не знал прошлых соперников Чибиса и Шеф-Повара. С Джуаряном та же история?

— Я видел его у нас в зале Bupas Gym на спаррингах, больше контактов не было. Он работал с молодыми пацанами, я видел это мельком, потому что сам спарринговал. Конечно, натыкался в соцсетях на его бой с Саматом. Он работает больше в защите, хорошо встречает. Понял, что мне будет интересно с ним побоксировать.

— Стал ли что-то менять в подготовке к бою с Джуаряном?

— Мы работаем, как и всегда – до конца. Главное, выйти и показать это. Будет новая техника.

— Как ты воспринял поражение от Шеф-Повара?

— Пусть это останется на совести судей. Я для себя все знаю. Вообще, я ММАшник, а не боксер. Выхожу, потому что всегда хотел боксировать. Даже когда в детстве занимался борьбой, то в перерывах летом ходил на бокс.

— Сколько времени за свою карьеру ты посвятил боксу?

— Очень мало. Я ходил на кикбоксинг, мы спарринговали в перчатках, но без щитков. Шел оттуда до дома с опухшими ногами и неделю восстанавливался. Летом ходил на бокс, мне нравилось, но друзья-боксеры смотрели на меня как на корявого. Они выигрывали чемпионат России и Дагестана по юниорам, а я туда ворвался с борцовскими навыками. Потом у меня случился конфликт с одним из боксеров, побил его – меня выгнали. Начать профессиональную боксерскую карьеру не было ни возможностей, ни ресурсов.

— Ты говорил, что не смотришь бои по ММА, потому что у тебя отторжение к ним. Смотришь ли бои по боксу?

— Бои ММА все равно выскакивают в соцсетях и по ТВ. Смотрю бои UFC, где дерутся наши. Видимо, в период, когда у меня была перезагрузка, смотреть не так интересно. Но сейчас новый период, хочется вникнуть во все по-новому.

— После боя с Чибисом у тебя спрашивали про возможный бой с Тимуром Никулиным, ты на его имя отреагировал резко. Тебе не нравится Никулин?

— Нет, почему. Он двигается по-своему, создает себя. Возможно, мне задали вопрос после боя, когда я был в состоянии аффекта. Ничего отрицательного к нему нет. Хороший парень.

— Ты еще планируешь выступить по ММА. Оно тебе нужно на данном этапе карьеры в 37 лет?

— Это такой наркотик, который уже внутри – от него трудно избавиться. Движение – это жизнь. Это то, что тебя заряжает. Хочется посмотреть, каких вершин можно достичь. Люди в 45 лет выступают – некоторые из них были примерами для меня. Я готов умереть в клетке или ринге, делая свою работу. Внутри меня еще горит огонь.

— За какую сумму ты бы провел бой на голых кулаках? Например, Владимир Минеев называл сумму 50 миллионов.

— Нужно рассуждать разумно. Кулаки крепкие, но они ломаются. Большую часть заработанного мы тратим на здоровье и подготовку. Если ты отдаешь себя и идешь на риск, хочется, чтобы твой труд ценили. Если делать, то делать нормально.

— Сколько должны заплатить Расулу Мирзаеву, чтобы он провел бой на кулаках?

— Трудный вопрос, я не буду говорить громкие слова.

— Учитывая твой опыт в ММА, нет ощущения, что тебе бы подошли гибридные форматы боев – например, бокс в ММА-перчатках?

— Это мое направление, конечно, оно интересно. Мне везде комфортно, я умею приспосабливаться и стараюсь делать четко.

— Есть ли у тебя интерес к ютуб-промоушенам типа Hardcore или «Нашего Дела»?

— С «Нашим Делом» было общение. С Hardcore вроде бы тоже говорили. Но спорт – это мир, дружба и жвачка, а поп-ММА – это сейчас ледовое побоище. Не вижу ничего интересного, когда спортсмены готовы на все, как варвары. К нашей молодежи это быстро прилипает.

— Не хочешь в этом участвовать?

— Уже насмотрелся, всю жизнь в этом дерьме. Я ищу покоя и умиротворения – передавать свой труд новому поколению, заниматься любимым делом.

— Сейчас активно развивается кикбоксинг. Думал ли выступить по этому виду?

— Я выступал на турнирах, где в первом раунде был кикбоксинг, а во втором борьба. От некоторых кикеров выхватывал, но бывало, что мог выиграть за счет борьбы. С таким бэкграундом все зависит от предложения. Я не умею скучно работать на очки. Если вышел драться – дерись и показывай, что умеешь. Иногда задаю себе вопрос: «Может быть, я не в то время родился?». Сейчас все так быстро меняется – такие политические и религиозные взрывы, в мире творится хаос. Время неопределенности. Люди сами не понимают, что будет дальше.

Расул Мирзаев

МЫ НИКОГДА НЕ ОБЩАЛИСЬ С ХАБИБОМ БЛИЗКО

— Хотелось бы поговорить о твоей истории с Лахмой и задать вопросы, которые раньше не задавали. Ты говорил, что эта ситуация заставила тебя серьезно пересмотреть взгляды на жизнь. Что в тебе изменилось?

— В одиночестве столько всего перезагружается. Понимаешь, что как тебя люди творят, так они тебя и тушат. После этого выбираешь свой круг. Я человек души: если люблю и дружу, то с душой, полностью. Не люблю выяснять отношения – если вижу, что нет ценности, то просто разворачиваюсь и спокойно ухожу.

— Ты говорил, что на тот момент в окружении было много людей, которые тебя потом оставили.

— Думаю, каждый через это проходит. Кому-то дано, кому-то нет. Это тонкие психологические моменты, которые нужно пропускать через себя. Моя жизнь состоит из фейерверков. Я привык – спокойно живу и радуюсь.

— То есть ты пересмотрел взгляды на свое окружение?

— Даже не на окружение, а на жизнь. Никто же не видит, как я жил изначально. Все видят фейерверк после всех пройденных этапов, но потом опять идет разбалансировка. Вокруг меня с детства не было людей. Я с самого начала был предоставлен самому себе – одиночка по жизни, а потом фейерверк. Нужно пройти через это, чтобы понять. Не все так легко и хорошо в этой жизни. Она не такая, как нас учат в школе.

— Некоторые люди от тебя отвернулись. Были те, кто поддержал?

— Ну как отвернулись. Возможно, я сам был неправ. Мы привыкаем, что нам звонят, интересуются делами. Мы думаем о себе, но у них тоже есть проблемы в жизни. Ветки то сходятся, то расходятся. Никто никому ничего не должен. Мои ожидания – мои проблемы.

— Изначально эту ситуацию связывали с конфликтом Лобова и Хабиба и даже говорили, что к нападению причастны родственники Хабиба. При этом его брат Умар Нурмагомедов сказал, что тебя предупредили быть осторожнее. Так ли это?

— Впервые об этом слышу.

— Избиение случилось зимой 2016 года. Ты говорил, что двигался вместе с Хабибом, но в 2018 году у вас произошел конфликт. В 2016-м вы с Хабибом поддерживали связь?

— Мы все были в клубе Eagles. Моя дорога в Америку закрылась после первого дела. Его раскачали так, что мне поставили черный штамп. Когда ходил на собеседования по визе, там запрашивали дело. С менеджером Eagles Мурадом мы один раз пообщались – видимо, пошло какое-то недопонимание. В итоге все закончилось, не начавшись.

— То есть в 2016-м вы поддерживали связь с Хабибом?

— Так салам-пополам. У нас особо не было общения, мы не виделись. Он занимался своей жизнью, я своей.

— Где вы познакомились с Хабибом? Абдулманап Нурмагомедов в одном из интервью говорил, что вы с одного района.

— У меня в родне две крови – аварская и даргинская. Мать – цумадинка, Хабиб тоже. Мы познакомились году в 2006-м на турнире по панкратиону, который устраивал Зарщиков (Дмитрий Зарщиков – президент Федерации панкратиона Москвы. – Прим.). Туда приехали Хабиб, Шамиль Завуров – Абдулманап привез свою команду. Хабиб был первым номером в 70 килограммах, а я в 65. Победил учеников Манапа, он был на меня по-спортивному злой.

— Когда ваши дороги с Хабибом разошлись?

— У нас особо с ним не было дороги. Он занимался своей жизнью, а я своей. У меня не было того, что было у него. У него – того, что было у меня. У него отец, у меня – нет. Не было примера, друзей. Я как оборванец в жизни. Когда создавали Eagles, мы были в одной команде. Потом оттуда, видимо, пошли недопонимания.

Таких отношений, как у Хабиба с Шамилем Завуровым или Исламом Махачевым, не было. Это братский коллектив, они вместе росли, а я жил в Москве. Мы встречались на соревнованиях: Хабиб выигрывал в 70 килограммах, я – в 65, Шамиль Завуров, вроде бы в 80. В какой-то период я близко общался с Шамилем. Через два месяца после выхода из тюрьмы планировался бой, и он готовил меня в Дербенте. Потом ветки опять разошлись.

— Окончательно связь прервалась как раз после конфликта в 2018-м?

— Да, когда мы встретились и пообщались в гостинице.

— Перейдем теперь непосредственно к Лахме. Смотрел ли ты его последнее видео?

— Нет. Думаешь, мне нечем заниматься? Я сейчас живу в спортзале.

— Если коротко, Лахма посетил Мекку и сказал, что хочет начать новую жизнь. Также он обратился к тебе. Чтобы не пересказывать его слова, давай ты посмотришь этот отрывок.

РАСУЛ СМОТРИТ ВИДЕО ЛАХМЫ

«Расулу что могу сказать? Пусть всевышний Аллах исправит его, нас. Пусть ведет правильным путем, укрепит нас в религии. Чем ближе ты к Аллаху, тем лучше понимаешь, что не нужно этого между братьями-мусульманами. Не нужно пытаться друг друга навредить. Наоборот нужно призывать братьев каяться, поклоняться и просить прощения у всевышнего Аллаха. У меня и до этого не было агрессии. Я высказал, что было на душе, без умысла хайпануть. Если бы я за этим гнался, то дал бы интервью блогерам и создавал интриги», — сказал Лахма.

— Есть ли у тебя ответное обращение к Лахме после этих слов?

— Всевышний ему судья.

— Можно ли считать эту тему закрытой?

— Не все так легко.

— Весной 2022 года ты приезжал в Мекку на умру. Расскажи, как это было?

— Это было незабываемо, просто неописуемо. Там ощущаешь такую энергетику, что словами не объяснить. Как будто обновляешься, уезжаешь с такой легкостью на душе. Нас отправил директор United Russian Fighters Рокки (Роланд Кавали. – Прим). Было приятно, что он сделал такой шаг – спасибо ему. Я в этом на самом деле нуждался – заново захотел жить.

— Есть ли у тебя в планах вернуться туда и совершить хадж?

— Конечно. Я сделал только половину, а нужно полностью. Я бы туда каждый год возвращался и даже бы не уезжал.

Расул Мирзаев

ДРУЗЬЯ ЧТО-ТО ЧУВСТВОВАЛИ И  ГОВОРИЛИ ЗАВЯЗЫВАТЬ С ВЕЧЕРИНКАМИ

— Не секрет, что в 2011 году у тебя был подписанный контракт с Bellator. Расскажи, кто вел переговоры и какие были условия.

— После боя с Масанори Канехарой прислали три или четыре контракта. Выбор делал Камил Гаджиев, он вел переговоры. Условия с Bellator я не знал, жил спортом. За неделю до отъезда все обрушилось. (В августе 2011 года Мирзаев ударил Ивана Агафонова возле клуба «Гараж», в результате чего тот упал и ударился головой об асфальт. Через пять дней Агафонов умер в больнице. Мирзаев был заключен под стражу. – Прим).

— Говорят, что ты должен был выступать в Гран-при Bellator. Так ли это?

— Да. Знаешь, я сам себя подкалываю – первый, кто подписал контракт с Америкой, и первый, кто не уехал. Я должен был вылетать в США на сборы и обследования. В последнее время друзья – Сангаджи Тарбаев, Камил, Маркус – все говорили, чтобы я завязывал с вечеринками. Они чувствовали то, что я не чувствовал.

— Камил Гаджиев говорил, что в 2011 году ты был очень хорош и мог добиться многого в карьере. Это была твоя лучшая форма?

— На тот период да. Я мог и по боксу, и по кибоксингу дебютировать. Чувствовал себя хорошо, приспосабливался, потому что очень много пахал. Спасибо Николаю Анатольевичу Елесину, который вкладывал в меня свою душу.

— Ты сам понимал, что действительно готов конкурировать с бойцами Bellator?

— Об этом не думал. Я вырос на улице, с детства выживал. Относился к этому несерьезно, как и ко всему в жизни. Не понимал, какой у меня дар. Просто ставил цель и добивался. У меня не было примера, который бы меня вел. Всю жизнь кавардак. Тогда был слишком печальный период, поэтому даже не думал, что могу дожить до какого-то времени суток. Жил одним днем. Мне кажется, это до сих пор осталось.

— Ты в то время тренировался под руководством Абдулманапа Нурмагомедова?

— Нет, я у него никогда не тренировался. В какой-то период занимался с Шамилем Завуровым. Абдулманап тренировал в Дагестане, а я постоянно был в Москве и работал под руководством Николая Анатольевича Елесина. Камил Гаджиев был моим менеджером и братом.

— Абдулманап говорил, что у тебя были проблемы с дисциплиной. Он с тобой не разговаривал по этому поводу?

— У меня всю жизнь проблемы. Я не могу объяснить, почему это происходит. Оно просто есть и есть.

— У тебя несколько раз спрашивали про UFC – ты говорил, что хотел бы туда попасть. Из UFC выходили на тебя с предложением, учитывая, что там уже дрался Али Багаутинов?

— У меня был контракт со WSOF. Было намерение, что я там выигрываю бой и меня переключают на UFC. Но во WSOF я не уехал, мне не дали визу и все потухло. Мечта остается мечтой.

— Как думаешь, чего бы ты мог достичь в UFC?

— Сейчас уже трудно говорить. Сейчас я выступаю по боксу, нужно об этом думать.

— С 2010 по 2016 год в легчайшем весе чемпионами были Доминик Круз и Ти Джей Диллашоу. Ты представлял, как бы дрался с ними?

— С моей ударкой они бы точно не справились. Я визуализировал, смотрел их бои. У них нет четкого бокса, такая неразбериха. Видел против них четкую работу: здесь я тебя цепляю, здесь ты либо от двоечки, либо от чего-то еще падаешь. Это все в голове – когда ты чувствуешь бокс, понимаешь, из чего он состоит, изучаешь его из нутрии – это тонкое искусство. В ММА тоже нужно правильно бить ногами, локтями и коленями.

Расул Мирзаев

СПРОСИЛ У КАМИЛА ГАДЖИЕВА: «СКОЛЬКО РАЗ ТЫ БЫЛ У МЕНЯ В БОЛЬНИЦЕ?»

— В апреле 2018 года ты подписал контракт с ACB. Камил Гаджиев в интервью Александру Лютикову подробно рассказывал об этой ситуации, но с твой стороны она остается чуть нераскрытой. Ты говорил, что причиной ухода послужил тот факт, что изменилось отношение Камила к тебе. В чем это проявлялось?

— Контракт с ACB был подписан до моего выступления в Казахстане по борьбе (1 апреля 2018 года. – Прим). У нас тогда уже не было общения с Камилом. Он как старший не мог сесть со мной и поговорить после всех моих историй. У меня был депрессняк, свои побочки. Казалось, весь мир против меня. Когда побыл в больнице, осознал, как сильно мой круг мной интересуется. После этого все поменялось. Мы с Камилом даже не могли открыто поговорить – я на ножах, он на ножах. У Fight Nights начались проблемы, я думал о себе со своими проблемами.

— Ты говорил, что задал Гаджиеву какой-то вопрос. Камил ответил, после чего ты и принял решение уйти из Fight Nights. Что за вопрос ты задал?

— Я его так сильно любил, поэтому задал этот вопрос. Спросил: «Сколько раз ты был у меня в больнице?». У меня не было отца, я видел его в Камиле. Он был для меня как старший брат. И тут такая движуха началась – он со мной не поговорил, у меня была побочка после всех историй, головоломки в голове.

— Говорят, что в Fight Nights тебе предлагали контракт 20+20, а в ACB – 25+25. Так ли это?

— С добавлением пяти тысяч в каждом бою.

— Играли ли деньги на тот момент ключевую роль в переходе?

— Нет. Ключевая роль была связана с Камилом. Он уже двигался в другом аспекте, я не стал ему мешать и спокойно ушел.

— Одна из главных претензий Камила, что ты ушел в момент, когда арестовали Зиявудина Магомедова (российский бизнесмен, владелец акций Fight Nights. 31 марта 2018 года был арестован. По обвинению в хищении 2,5 млрд рублей и организации преступного сообщества получил 19 лет колонии строгого режима. – Прим). После этого Гаджиев попал в сложную ситуацию. В момент подписания контракта с Fight Nights ты понимал, что Зиявудин задержан и Камилу будет тяжело?

— Не так все было. Все произошло, когда я находился в больнице. Я остался там один, никому не нужный. Поддерживал только друг Артур. Ко мне приехали и сказали: «Подпиши контракт с Eagles». Я сказал: «Да, но поговорю с Магомедовым и с Хабибом». После этого все поменялось, я остался один. Меня все продинамили.

— Вы неоднократно виделись с Гаджиевым. Как это было?

— Ничего острого нет. Он живет своей жизнью, я своей. Может быть, я должен позвонить ему и предложить разговор. Может быть, он как старший.

— Думаешь сделать первый шаг?

— Думаю.

— Не слишком долго?

— Всему свое время.

— У тебя осталась обида на Гаджиева?

— Время все лечит. Это были мои внутренние надежды, которые не сбылись. Сейчас все по-другому, столько лет прошло. Я же не буду всю жизнь этим жить.

— В ACB у тебя был неудачный период – четыре поражения в трех боях, хотя начиналось все с победы нокаутом над Глеристоном Сантосом. Гаджиев говорит, что ты на тот момент стал хуже тренироваться. С чем ты связываешь спад?

— Если честно, на тот период я не тренировался. Просто выходил подраться. На нервной почве у меня был клин, который не давал переключиться. Все против меня. Плюс я сменил весовую категорию, и это меня убило. Сейчас я в такой форме, что готов с любым из них выйти. Сейчас фокус уже другой.

— Думал, что было бы, если бы ты остался в Fight Nights?

— Конечно, много раз. Возможно, я сам поспешил со своим мнением, обидами и горечью. Все сделал на горячую руку.

— Считаешь уход ошибкой?

— Это жизнь. Рано или поздно надо делать выбор. Ошибки – это препятствия в нашей жизни, без которых нет продолжения.

Расул Мирзаев в больнице после избиения

ТАНЦЫ БЫЛИ ЕДИНСТВЕННОЙ РАДОСТЬЮ В ЖИЗНИ

— Ты часто катаешься на велосипеде. Одни из первых фото в соцсетях в 2015 году у тебя с соревнований по маунтинбайку.

— Меня пригласили, сразу ощутил себя в своей тарелке. Это для меня это стало зарядом. Понял, что мне нужен велосипед.

— Ты говорил, что велосипед помогает тебе сбросить негатив. Как это происходит?

— Это необъяснимо, как медитация и расслабление. В этот момент я сам с собой, могу объездить всю Москву, покататься в лесах со своими мыслями. Велосипед – это конь 22-го века. Польза такая же, как на коне: голова, сердце и простата.

— Сколько длился твой самый долгий заезд по времени и расстоянию?

— 110 километров за 5,5 часов.

— В какой момент понял, что спокойная жизнь, когда ты катаешься на велосипеде и кормишь птиц, тебе нравится больше, чем ночные клубы?

— Я с детства любил всех покормить, везде создать умиротворенную ауру, чтобы все сверкало.

— Что тебя привлекало в светской жизни?

— Я приехал в большой мегаполис и никогда не думал, что передо мной откроются такие двери. Никто от этого не застрахован. Все происходило быстро и резко. Все зависит от круга – с кем поведешься, того и наберешься.

— Ты ходил по клубам, при этом не употреблял алкоголь. Что ты делал в клубе трезвым?

— За меня уже отец все выпил. Все задают этот вопрос. Я танцевал – никто не знает, что это моя единственная радость в жизни с детства. До сих пор помню, что воскресенье был любимым днем в интернате. Нам давали оладьи, яблочное повидло, яйца. Мы на яйцах рубились, я брал оладьи у тех, кого победил. Набирал стопку, наедался и потом шел на танцпол. Я был единственным парнем на нем. Потом нашел успокоение в велосипеде. Это мои единственные радости в жизни – искал в этом покой и умиротворение.

— Сейчас можешь сказать, что светская жизнь мешала тренировкам?

— Все проблемы в голове, только во мне. Если бы я серьезно относился ко всему, что вокруг меня, все было бы по-другому. Так как я всю жизнь жил вразброс, у меня не было понимания, что будет завтра. Есть один день – я его живу.

— У тебя в соцсетях много фото со знаменитостями: Баста, L’One, Тимати, Дмитрий Тарасов, Мот и так далее. С кем до сих пор поддерживаешь связь?

— Когда-то общение было, сейчас каждый живет своей жизнью.

— Дмитрий Тарасов не звал тебя в медиакоманду?

— Не звал. Я играл в футбол в школе. Просто еще не проверяли, как я играю.

— Твоя цитата из старого интервью «Спорт-Экспрессу»: «Знали бы вы, сколько раз я на волосок от смерти был! Ощущение, что три жизни прожил». Сколько раз ты действительно был близок к гибели?

— Очень много. Очень много. Знаешь, из-за этого отношение к жизни другое. Когда ты переходишь грань, это необъяснимо. Ты уже не ощущаешь такого кайфа, просто живешь одним днем и думаешь, как бы его прожить хорошо.

— Как ты сам объясняешь, почему с тобой происходят неприятности?

— Это не между людьми, а просто определенная причина: как мы относились к человеку, желание простить и перешагнуть через это.

— Ты говорил, что бог наказывает за обиды, нанесенные женщине. Это имеешь в виду?

— Это не только у нас в исламе, но и во многих других религиях. Есть пример моей жизни, моей матери. Все взаимосвязано. Это религиозное и интуитивное понимание. Есть выражение: «Бог слышит молитвы плачущей женщины».

— Тебе 37 лет. Что бы ты еще хотел сделать в спорте?

— Дожить бы до завтра.

— Год назад ты говорил, что тебе могли сделать бой по ММА с Диего Брандао на Ural FC. Эта идея еще жива?

— Там своя история еще с Fight Nights. Во мне она жива – главное, предложение.

— Ты говорил, что хорошо выступаешь, когда рядом есть люди, которые тебя любят. Тогда ради них готов свернуть горы. Сейчас ты готов свернуть горы?

— Уже хочется делать для себя и показывать себе, на что я способен.