Виктор Александров: Характер у меня вспыльчивый, и в карьере часто это играло нехорошую роль

Виктор Александров в своей карьере играл за «Казцинк-Торпедо», «Локомотив», СКА, ХК МВД, «Металлург» (Новокузнецк), «Авангард», «Торпедо», «Трактор», «Барыс». Выступал за юниорскую, молодежную и национальную сборную Казахстана, является самым молодым участником МЧМ – 14 лет 363 дней. Его отец Борис Александров – олимпийский чемпион, легендарный советский хоккеист. С 25 августа до 7 ноября Виктор Александров был тренером «Адмирала» по нападающим.

«Ехать в Румынию не хотелось, мне нужен был вызов»

– Насколько неожиданным получилось ваше увольнение из тренерского штаба «Адмирала»?
– Понятное дело, когда у команды нет результата, то руководство будет что-то менять. И решили уволить меня.

– В клубе атаку, за которую вы отвечали, назвали неудовлетворительной. Почему не получилось наладить нападение?
– Если взять наших нападающих, то 80-90% игроков за полсезона забили уже больше голов или набрали больше очков, чем в прошлом году. Если брать большинство, то мы с таким бюджетом и подбором игроков были выше «Амура», «Сибири» и «Ак Барса». Тут выше головы не прыгнуть. Считаю, что наш тренерский штаб отработал на 200% и причины поражений были не в нем. Я был очень рад поработать с Александром Андриевским, Олегом Горбенко и другими людьми в команде – они очень сильные тренеры, это огромный опыт для меня.

– Планируете ли вы дальше продолжать тренерскую работу?
– Конечно, теперь даже больше хочется работать тренером. Это новый вызов для меня.

– Хоккеисты говорят, что после окончания карьеры наступает другая жизнь. Вы это почувствовали?
– Конечно, жизнь отличается. Но у меня, получается, пауза без хоккея не такая большая была. Я отыграл три сезона в «Адмирале» и только один из них был во Владивостоке с семьей. Поэтому я соскучился по детям, провел год вместе с родными – и он пролетел быстро. В течение того сезона, который пропустил, я все равно готовился. Потом мне поступило предложение от «Амура» стать начальником команды. И в этом году меня позвали в тренерский штаб «Адмирала».

– Александр Шинин мне говорил, что закончил карьеру потому, что обиделся на хоккей из-за постоянных травм. У вас что-то такое было?
– Нет, у меня такого не было. Я отыграл неплохой сезон в «Адмирале», поэтому хотелось после него получить хорошее предложение. До начала чемпионата я ждал ответа от одного клуба, но не срослось, а другие команды уже все были скомплектованы. Ехать в ВХЛ или в Европу я уже не хотел после успешного сезона в хорошей команде. В 32 года было проще закончить, чем делать шаг назад и переходить на худшие условия.

– Усталость все равно накопилась?
– Я рано начал – в команде мастеров дебютировал в 14 лет. Поэтому за 18 сезонов профессиональной карьеры усталость все равно накопилась. Для галочки ехать в Румынию мне не хотелось. Мне нужен был вызов, а не просто возможность играть. Интересно было посмотреть хоккей с другой стороны, поэтому я принял предложение «Амура», а потом и «Адмирала». Конечно, когда ты игрок и когда тренер, то все по-другому.

– Другой уровень ответственности?
– Да, и взгляд на хоккей другой. Когда ты игрок, то многих вещей не замечаешь. А тренер видит все мелочи, которые влияют на исход игры. Сейчас я понял, что матчи выигрываются благодаря небольшим нюансам.

– Тренеры переживают больше во время матча?
– Как тренер я переживал больше. Может быть, из-за моей неопытности. Игроком ты не так сильно переживаешь из-за адреналина, а тренер постоянно на «нервяках». Тем более «Адмирал» – команда «валидольная». Я даже по своим волосам вижу – до этого я седым не был никогда.

– У нас говорят, что тяжела доля тренера.
– Тяжело, но интересно и мне очень понравилось.

– Многие жалуются: «Вот молодежь сейчас пошла!». Как вам работалось с молодыми игроками?
– У нас в «Адмирале» не особенно было много молодых, но те, которые есть, нормально работали. Хотя, по сравнению с моим временем, уровень их игры упал. Однако на то и есть тренеры, чтобы помогать им.

– Почему упал, по вашему мнению?
– Сейчас в детских школа в основном тренируются те, у чьих родителей есть деньги. С такими ценами на форму малообеспеченные семьи не могут позволить себе хоккей. Коньки – 40 тысяч, а у нас некоторые люди в месяц столько не получают. Я не представляю даже, как обычному пацану можно заиграть в хоккей, а в наше время большая часть игроков как раз выходила из двора.

«Приличных шуток у Николаева не было, но это его коронка»

– Когда были игроком, вообще думали, что когда-то станете тренером?
– Конечно, все равно думаешь и в последние годы карьеры готовишь себя к этому. Мой отец начал тренировать сразу после завершения карьеры, и мне тоже нетрудно было перестроиться.

– Тренерское образование успели получить?
– Нет, для работы оно нужно только главному тренеру. Самое главное образование, на мой взгляд, это твоя карьера – с кем ты играл, с кем работал. Я тренировался под руководством многих выдающихся людей, Олимпийских чемпионов, и от каждого я что-то взял для себя.

– И кто для вас пример как тренер?
– Сергей «Сеич» Николаев, Борис Петрович Михайлов, Николай Дмитриевич Соловьев и Александр Леонидович Андриевский, с которым я работал в «Адмирале». Плюс мой отец. С этими тренерами я нашел общий язык, мне было комфортно и интересно с ними работать.

– Про Сергея Николаева ходит много легенд. Как вам с ним работалось?
– Николаев любил игроков моего плана – небольших, техничных, и мы сразу же нашли общий язык. Под его руководством, а также Михайлова, я отыграл свои лучшие сезоны в карьеры. Мне было суперкомфортно с Николаевым.

– А как относились к его знаменитому юмору?
– Он в основном находил в команде несколько жертв, над которыми постоянно шутил. Я в их число никогда не попадал. Было смешно в каких-то моментах, хотя ребят было и жалко. Кто-то обижался, но кто-то понимал, что Николаев – такой вот он человек. Я подходил к ребятам, говорил, чтобы они не расстраивались: «Такое у него чувство юмора».

– Что-то приличное из его шуток можете вспомнить?
– Приличных не было! Но это его коронка. Приличные шутки особенно и не запоминаются, а жестких у него было много.

– Это нормальные методы работы для спортивной команды?
– Для того времени, я думаю, это было нормально – жизнь тогда была другая, отношения в команде другие. А сейчас могу сказать, что пропали ветераны. Когда ты был молодым, то боялся лишнее слово сказать в раздевалке. Приходишь, а там сидят люди по 35-36, все перешитые, перебитые, и понимаешь, что жизнь хоккеиста несладкая. А сейчас ветеранов убрали, и, на мой взгляд, это к худшему, потому что в команде должен быть батька. Тренер тренером, но коллектив куется в раздевалке. Выглядело это так, будто в КХЛ искусственно старались убрать ветеранов. У нас Александр Андриевский – сторонник старой школы, и поэтому мы брали в «Адмирал» Женю Артюхина, чтобы в раздевалке был мужик, на которого бы смотрели остальные ребята.

– В «Амуре» вы успели поработать с эксцентричным финским тренером Ханну Йортиккой.
– Работал, но немного. Этот сезон не получился для меня удачным. Общий язык с Йортиккой мы сразу не нашли, у него ко мне прям суперненависть была. Терпеть меня не мог. На самом деле, он неприятный человек, и не только для меня. Хотя для Хабаровска это мини-легенда, команда в тот год показала хороший результат. Но, думаю, из 30 человек, которые с ним работали, может один-два только что-то хорошее скажут.

– Он русских не любил?
– Вообще Россию не любил. Меня уже не было в команде, но ребята рассказывали, что когда в автобусе пересекали российскую границу и ехали в Финляндию, то Йортикка развернулся и начал кричать: «Fucking Russia!» и показывать средний палец. Это ненормально. Насколько я знаю, что он не может на Родине работать, потому что у него с психикой проблемы. Действительно, когда с ним общаешься, то здорового человека он не напоминает.

– На Дальнем Востоке вы играли больше всего. Запал в душу этот регион?
– В «Амуре» я отыграл полсезона и год работал начальником команды. В «Адмирале» выступал три сезона и потом был тренером. Так что это был мой шестой год на Дальнем Востоке. Получается, это моя вторая Родина. Я люблю и Владивосток, и арену, и потрясающих болельщиков. Там совершенно любители хоккея, по сравнению с другими городами. Может, люди в приморском городе отличаются, а, может, там нет «старых» болельщиков, которые судят по прежним временам. Хоккей здесь появился недавно, поэтому взгляд на него более позитивный.

– И как вам давались все эти путешествия, многочасовые перелеты, смены часовых поясов?
– Перелеты нормально давались, потому что у меня маленькие вес и рост. На три сидения два таких, как я, могут лечь. Это габаритным ребятам тяжело. Хотя, в общем, конечно, тяжелее, чем другим командам. Но что поделать? Как и везде, свои плюсы и минусы.

– В 2018-м травмированных игроков «Адмирала» заставляли ходить в офис. Что тогда там случилось?
– Когда пришли другие руководители, состоялось собрание. Они начали оскорблять хоккеистов, которые играли там три года, и иностранцев, и говорить, что команда была плохая. Я встал и заступился за ребят: «Как можно так вообще говорить, если мы в двух сезонах из трех попадали в плей-офф?!». Руководству это не понравилось. Шесть человек, включая меня, заставили ходить с 9 до 18 часов, как на работу, – мы сидели в раздевалке. Шон Моррисонн приходил с травмированными «крестами», после операции. Руководители клуба хотели, чтобы мы сами расторгли контракт и уехали без компенсации. На тот момент были большие задержки по заработной плате, по три месяца не платили. И КХЛ сама расторгла контракты с полной компенсацией.

– И профсоюз игроков КХЛ вас не защитил?
– Получается, нет. Я постоянно был на связи с профсоюзом и сообщал, что происходит, но там ничего сделать не смогли. В итоге сама лига нас защитила.

– Вы пытались вывести свои деньги из профсоюза?
– Нет, даже не связывался. Хотя, знаю, ребята пытались, но там не все так просто – надо отыграть столько-то лет и собрать миллиард бумаг.

– Это проблема, что в лиге сейчас нет профсоюза игроков?
– Профсоюз ничего особо и не решал. Все, кто туда обращались, насколько я знаю, не получали никакой помощи. Многие же команды прекращали работать и не платили деньги. По своему опыту могу сказать, что мне профсоюз не помог.

«Многие люди после смерти отца отвернулись, но Гимаевы нам помогли»

– У вас была репутация игрока с характером. Как вы к этому относились?
– Характер у меня вспыльчивый, и, скорее всего, где-то это был и минус. Когда закончил карьеру, то сейчас понимаю, что в некоторых моментах надо было смягчить ситуацию и попроще отреагировать. Когда мне что-то не нравилось, я это сразу говорил и не держал в себе, и часто это играло нехорошую роль. Но такой я человек, так меня воспитали. У нас с ним характеры похожие, он тоже был вспыльчивый.

– Тяжело быть сыном легенды советского хоккея? Было давление в карьере?
– Давление было у Сереги Гимаева, потому что его отец, Сергей Наильевич, был жив, когда он играл. Ему было тяжело играть из-за того, что люди у нас любят говорить: «Играешь из-за отца, деда». А Серега выходил в составе по игре всегда, никто его никогда не тащил. Когда я начал выступать в Суперлиге, мне было 16 лет, и тогда мой отец разбился на машине. Поэтому, получается, я провел почти всю свою карьеру без него и никто не мог сказать: «Это его отец сюда пристроил». У нас же люди любят так говорить. Было давление со стороны самого себя – фамилия хоккейная и я должен был играть хорошо.

– Тяжело в таком возрасте было остаться без отца, а через два года еще и без старшего брата, который тоже погиб в аварии?
– Конечно, это сильно ударило по мне. Когда ты растешь, то знаешь, что отец тебя поддерживает. А в 16 лет остаешься один – еще сырой, сам ничего не понимаешь. И многие люди после его смерти отвернулись. Когда отец был живой, было одно отношение, а после – другое. Я сразу понял, что кроме себя, рассчитывать больше ни на кого не придется.

– Вы дружили с семьей Гимаевых?
– У нас родители общались, дружили. Гимаевы, Анисины, Крутовы – это три семьи, которые всегда были с нами. После гибели отца Гимаевы очень сильно нам с мамой помогли. Сергей Наильевич тоже был с характером человек и все его любили за то, что он всегда говорил правду. Гимаев затрагивал темы, которые другие боялись поднимать, – про детский хоккей, про исключение «Кузни» и «Лады» из КХЛ. Он ничего не боялся. Таких экспертов сейчас не хватает: каждый тысячу раз думает, прежде чем что-то сказать, – любое слово может боком выйти.

– Вас задрафтовал «Сент-Луис» в третьем раунде. Не думали поехать в Северную Америку?
– У меня было предложение и я мог поехать за океан. Но в то время в НХЛ маленькие хоккеисты не играли вообще. Правила были совсем другие и все было построено на силовом хоккее, в основном выступали только большие ребята. Тогда задрафтовали еще Дениса Паршина, Сергея Широкова, и они не смогли там заиграть. Мне кажется, там с моими данными нереально было закрепиться – я весил тогда 68 кг. И на тот момент у меня уже был хороший контракт в Новокузнецке, а потом и в Питере. Также мы остались с мамой вдвоем, она нигде не работала и я кормил семью. Я понимал, что нет смысла ехать во вторую-третью лигу играть бесплатно. Это сейчас правила в НХЛ изменились, и таким хоккеистам, как я, стало проще. Раньше там было «бей, беги, дерись», а теперь играют более техничные хоккеисты. Как говорят, за океаном у нас берут все лучшее, а мы – все худшее.

– У нас сейчас хоккей бей-беги?
– Сейчас в НХЛ и тренировки, как были у нас, и стараются показывать более комбинационную игру. А здесь теперь хоккей более скоростной, силовой, и, на мой взгляд, вся романтика пропала.

– Вы говорили, что хотели сыграть за сборную России, почему в итоге так и не получилось?
– Когда я приехал в Россию в 16 лет, мне хотели сделать российское гражданство, чтобы я сыграл на молодежном чемпионате мира. Но я уже раньше сыграл за национальную команду Казахстана. Подали документы, чтобы поменять хоккейное гражданство, меня дисквалифицировали на четыре года и я не мог играть ни за одну сборную. Когда это время прошло, я провел хороший сезон в Новокузнецке. Главному тренеру сборной России Вячеславу Быкову задали вопрос, почему не вызывают Александрова, и он ответил: «Так он же казах». Но я уже мог играть за российскую сборную. Однако дальше уже таких суперсезонов не было. Через пару лет я поехал играть за «Барыс» и выступил за сборную Казахстана на чемпионате мира.

– Понимаете, почему казахстанский хоккей сейчас не развивается?
– Усть-Каменогорск убрали на второй план, весь акцент идет на «Барыс». Тренеры, которые давали хороших игроков, уже старенькие, а молодые специалисты уехали в Россию, поэтому, соответственно, нет подрастающего поколения. Поэтому, когда нет школы, которая выпускает молодых ребят, тогда нет и прогресса. В «Барысе» больше делали упор на подписание легионеров и переделывание паспортов. Иностранцы отыграли свое и уехали назад, а молодые ребята не выступают.