«Парень потерял ботинок и замотал ногу в спартаковский шарф — так и шагал». Что говорят о трагедии на матче «Спартак» — «Харлем» спустя 40 лет

На игре собралось без малого 17 тысяч зрителей. Незадолго до конца матча многие потянулись к выходу, но на лестничных проходах возникла давка. Считается, что раздвижные решетки, через которые можно было выйти на улицу, не были раскрыты до конца и люди просто уперлись в них. Ни распорядители, ни милиция не смогли предотвратить трагедию.

Корреспондент «РБ Спорт» поговорил с журналистами, которые первыми написали правду о событиях, засекреченных на много лет; с очевидцами, которые были на матче, но избежали давки; с человеком, благодаря которому возле стадиона увековечили память о тех, кто не вернулся со стадиона в тот морозный вечер.

Наталья МИХЕЕВА, смотрела за матчем «Спартака» и «Харлема» с трибуны

— Давно хотела сходить на футбол — просила своего будущего мужа сводить меня на какой-нибудь матч. Так что это был мой первый поход на стадион. Для зрителей открыли одну трибуну, которую расчистили от снега. Всем было весело. Ребята кидали друг в друга снежки, хотя попадали, в основном, в милицию. Сам футбол у меня в памяти не отложился. Но атмосфера была такая веселая. Мужики предлагали нам с мужем выпить — у многих был с собой алкоголь. Мы, конечно, пить не стали.

После игры мы остались на трибуне — на табло показывали мультфильм. Всем по-прежнему было весело. А со стадиона выходили уже не через тот выход, где погибли люди. Но я видела, как милиционер пытался откачать мальчишку лет 12-ти — делал ему искусственное дыхание. Насколько я поняла, он ничего не смог сделать, потому что сам сполз по стенке.

Когда вышли на улицу, я увидела парня, который потерял ботинок и шагал с замотанной в спартаковский шарф ногой. Мы уже знали, что произошло, люди говорили об этом вокруг. Муж потом всегда вспоминал, что я спасла ему жизнь. Потому что если бы он был на футболе один, пошел бы раньше и угодил бы в мясорубку.

Сергей МИКУЛИК, первым написал о трагедии в «Советском спорте» в 1989 году

— О том, что произошло на матче, я узнал на следующий лень. Тогда я учился в педагогическом институте на «Фрунзенской». Мы общались с ребятами из мединститута на Пироговской и от них узнали, что морг там переполнен. Но масштабы трагедии понять еще было невозможно. «Черная тайна Лужников», как был озаглавлен тогда материал, до сих пор ведь не раскрыта. Потому что 66 погибших по официальным данным — это трупы, сложенные сразу после трагедии у памятника Ленину. Свидетели отмечали, что прибывший тогда к месту происшествия, как сказали бы теперь, мэр Москвы Гришин, спросил: «Сколько здесь?» Когда ему назвали цифру, ответил: «Больше быть не должно». И несколько врачей мне рассказывали, что людей, которые скончались позже, уже не фиксировали как погибших на стадионе.

Во время работы над публикацией запомнился этот контраст: слезы родителей и абсолютная пуленепробиваемость правоохранителей. Подход у них был такой: случилось и случилось, мы и посерьезнее дела видали. Я человек не сентиментальный, но разговоры с родителями пробивали слезу. Для них и была эта публикация. Нам важно было показать, что погибли обычные ребята, а никакое не хулиганье, как считали некоторые.

Сергей ЕМЕЛЬЯНОВ, работал с документами и общался с сотрудниками «Лужников», которые работали там в 1982-м для публикации в «Комсомольской правде»

— Кажется, документы находились в архив Мосгорсуда. Страшновато было одному в подвале читать все это, потому что из каждой папки — голоса тех, кто видел, как все происходило, давал показания. Там же — слова родителей, которые не дождались своих детей с футбола. Вот, например, как описывал происходящее заместителя командира милицейской роты по фамилии Бредун: «Когда все случилось, ко мне подбежал солдатик и закричал, что внизу людей давят. Я бросился туда и увидел жуткую картину — нижний марш был забит людьми, они стояли тесно прижавшись друг к другу, с наклоном вперед. Я обратил внимание, что эта толпа почему-то молчала. Сверху напирали, кричали: «Спартак» — чемпион!» А тут была жуткая тишина. Мы кинулись их растаскивать, но это было трудно сделать, так как руки многих были переплетены в локтях. Когда мы их все-таки вытаскивали, люди были в вертикальном положении и не подавали признаков жизни. Получается, они умерли стоя».

Мне удалось дозвониться и до Юрия Панчихина, который в 1982-м являлся комендантом большой спортивной арены «Лужников» — он единственный, кто понес наказание. Панчихину дали три года, он отсидел полтора. По телефону Панчихин сказал мне, что тогда все повесили на него. Хотя изначально в этот день директор «Лужников» Кокрышев собирался отправить Панчихина «на картошку» — была такая практика в то время. Поздняя осень, очевидно, надо было урожай спасать из-под снега.

Суд проходил в доме культуры на западе Москвы. Следователь Александр Шпеер, с которым я встречался, отмечал в разговоре со мной: хорошо, что додумались разместить на разных этажах родственников и свидетелей — чтобы не было эксцессов. Родители задавали вопросы, какую ответственность понесет милиция. Им отвечали, что по милиции есть отдельное дело. Но, конечно, никакого отдельного дела не было…

Георгий ЛУНАЧАРСКИЙ, добился разрешения поставить памятник погибшим в «Лужниках»

— В 1989-м я стал руководителем клуба болельщиков «Спартака». Меня пригласил сам Николай Петрович Старостин. Он приезжал в ПТУ, где я был руководителем и ему понравилась моя работа с учениками. После прихода в клуб я узнал о трагедии, которая произошла в Лужниках в 1982-м.

Тогда же у меня появилась идея увековечить память о болельщиках. Для этого стал играть в футбол в Лужниках, куда приезжал и Юрий Лужков, тогда мэр столицы. Ему я рассказал, что хорошо бы увековечить память не только тех, кто погиб в «Лужниках», но и на других стадионах мира.

Месяца два объяснял, как это необходимо, и в итоге была достигнута договоренность о знаке памяти. Заручившись мэрским указом, стал искать скульптора — я ведь и сам закончил архитектурный факультет. В Строгановском училище нашел Михаила Сковородина, вместе с которым мы и придумали этот памятник. Хотя речь изначально шла скорее про мемориальную доску.

Теперь к этому памятнику каждый год приходят футболисты «Спартака», болельщики команды, в том числе, те, кому посчастливилось вернуться домой с той игры.