Василий Осколков

15 декабря Алексей Олейник проведет бой с Фернандо Родригесом на турнире RCC 17. В интервью «РБ Спорт» Олейник рассказал, как воспринял замену соперника за неделю до поединка (изначально им был Оли Томпсон), о своем отношении к кричалке «русские, вперед» и поражении Сергея Павловича от Тома Аспиналла.

— За неделю до боя у вас сменился соперник. Пришлось ли вам что-то менять и перестраивать в подготовке?

— Пришлось. У меня было всего два варианта: соглашаться или не соглашаться, не иметь боя и соперника. Поэтому мы согласились. Была проведена большая работа, мы готовились три или три с половиной месяца сначала к одному оппоненту, потом к другому. Перед самым поединком соперник снова поменялся. Вся подготовка была под конкретного человека: рост, характеристики, особенности, коронки. Будем работать с другим, который тяжелее на десять килограммов, с другой техникой.

— Были мысли отказаться от боя?

— Мысли не драться не может быть. Как я говорил, проведена огромная работа. За сто с лишним дней было 150-200 тренировок. Не хотелось потерять время. Бой – это одна тяжелая тренировка. Поэтому я не имею права потерять сто дней труда, работы моих тренеров и всех, кто помогал.

— Было разочарование что, реванш с Оли Томпсоном не состоялся?

— У меня нет заточенности, что я должен реваншироваться. Если представится случай, с удовольствием проведу бой против Томпсона. Но на данный момент у меня есть соперник, будем драться с ним.

— У вас после турнира РЕН ТВ осталось недоумение, что бой с Томпсоном анонсировали по ММА, а провели по гибридным правилам?

— К сожалению, так получилось, что Томпсон меня поймал. Не считаю, что с моей стороны будет правильно говорить: «Он выиграл потому и потому».

— Вы узнали об ограничении на работу в партере, когда вас из партера поднял судья?

— Да. До боя при журналистах и тренерах повторяли, что это свободная бесконечная работа, если есть активные действия.

— С Фернандо Родригесом вы тренировались в ATT и показывали ему приемы. Что он просил показать?

— Как защищаться, чтобы я его не перевел, не задушил и так далее. Какие-то мои вещи, которыми я пользуюсь для победы. Спрашивал, что мне делать, чтобы этого не произошло.

— То есть в бою он будет применять против вас ваши же знания?

— Посмотрим.

— Он быстро усвоил все, что вы ему показали?

— Не знаю. Мы с ним совсем немного работали, буквально несколько раз.

— Будут ли у вас после этого боя мысли, продолжать карьеру или нет?

— Не буду загадывать. У меня нет мыслей, что я должен доработать до 2024 года или провести 85 боев. Не знаю, чем очертить конец карьеры. Я уже рассказывал, что делаю все экспериментально-опытным путем. Работаю в зале, поднимаю вес, бью грушу, бью по лапам. Работаю со спортсменами, пробую их душить, бороть, ломать. Чувствую себя в определенной форме и кондициях. Пойму, что у меня все падает, когда стану поднимать не 100 кг, а сначала 90, потом 80, потом 70. Когда увижу, что спарринговал десять минут, а теперь шесть, четыре и две. Тогда станет ясно, что организм перестает соответствовать высоким кондициям. Сейчас все нормально. Я прекрасно работаю в зале, перерабатывают молодых по функциональным тренировкам. Но есть очень большая ментальная усталость. Возможно, нужно почистить хард-диск или сделать дефрагментацию. Но в плане кондиции пока что все слава богу.

— Я видел в соцсетях, что вы посетили Всемирный народный русский собор. О чем там говорили?

— Это был собор государственников, которым интересна не моя фирма, не мое предприятие, не моя улица, а само государство в целом и развитие России во всем комплексе: с религиозными вещами, молодежной, экономической, градостроительной политикой. Чтобы посмотреть в будущее на 10-20-30 лет вперед и так далее. Мне это тоже интересно. У меня есть масса учеников, есть дети, я хочу смотреть в будущее и видеть, к чему оно идет. Возможно, внести какую-то свою положительную лепту.

Алексей Олейник

— Вы написали, что вам интересны процессы взаимодействия людей, групп и народов в историческом и геополитическом разрезах. Когда проснулся живой интерес к этой теме?

— Давно, я этот интерес не оставлял. Было интересно и десять, и 20 лет назад. Но тогда я был 25-летним парнем, который не мог ни в чем участвовать. У меня не было ни зрелости, ни веса, ни жизненного опыта, чтобы я мог общаться с деятелями из политики, религии, экономики – из всех сфер нашей жизни. Сейчас я могу спокойно общаться на любые темы. Я не только боксер, борец и так далее. Мне интересно, я хочу в этом участвовать.

— Не утихают споры вокруг кричалки «Русские, вперед». Кто-то считает, что это деление на нации и так нельзя, кто-то говорит, что это нормально. При этом в обоих лагерях есть люди разных национальностей. Как вы относитесь к этой кричалке?

— Правы и те, и те. Звучит вроде бы достаточно резковато, но нужно спрашивать, что под этим подразумевают. Иногда татарин, дагестанец или украинец говорит, что он русский. В Европе или США спрашивают «Where are you from?», – «From Russia». Зачастую не все понимают, если ты называешь одну из республик страны. Десять лет назад ты говорил: «Я из Украины», — и никто не понимал, где это. А когда говоришь From Soviet Union или From Russia, то понятно. Если кричат в контексте, что ты наш, это отлично. Если это жесткое противопоставление себя другим нациям, это неправильно. У нас есть народ, который состоит из всех. Это я размышляю вслух.

— Заметил у вас несколько постов под музыку «Короля и шута». Слушаете эту группу?

— Никогда не слушал, но знакомые посоветовали. У меня их ребенок постоянно слушает, но я даже не обращал внимания. Случайно послушал несколько песен сам – интересно. Не скажу, что я фанат и мне безумно нравится, но у меня не так много групп, которые я могу слушать. Например, Высоцкого, многие песни Лепса. Опять же, это зависит от настроения, возраста и так далее. Я в свое время и Розенбаума много слушал, потом перестал. На протяжении семи-десяти лет любимой группой был «Кар-Мэн».

— Вы недавно сказали фразу: «Не дай бог попасть в поп-ММА». Депутат Бийсултан Хамзаев выступил с инициативой запретить поп-ММА. Можно ли сделать это законодательно?

— Не знаю, как запретить их законодательно. Можно ввести какие-то нормы, правила и границы, чтобы не было оскорблений, сплошных матов, пропаганды алкоголя, АУЕ-культуры и быдловства (движение АУЕ признано экстремистским и запрещено на территории России).

— Сергей Павлович проиграл Тому Аспиналлу. Нужно ли Сергею что-то менять?

— Нет, но нужно сделать выводы и поработать над ошибками. По какой-то причине бой пошел не так, как он планировал. Нужно изучить и подумать, чтобы это не повторилось. Не скажу, что все было классно и он все делал правильно – мне Сергей показался зажатым, не таким, как обычно – с горящим огнем. Наверное, он волновался. Или хотел все хорошо сделать, или чувствовал слишком большую ответственность и важность этого поединка. Аспиналл был достаточно расслабленным и гибким. Сыграла одна из его сильных сторон – скорость.

— Когда появились Кейн Веласкес и Стипе Миочич, были мысли, что это чемпионы на долгие годы. Видите чемпиона на долгие годы в Аспиналле?

— Честно, почему-то пока нет. Он очень необычный, нестандартный и так далее, но сверхтвердого камня внутри я пока не вижу. Возможно, я ошибаюсь. Нужно, чтобы он провел еще два-три боя.

— Нет камня внутри – то есть его нужно ломать психологически?

— Не знаю, что с ним делать. Пусть Саша Волков с ним подерется, посмотрим, что получится. Саша наверняка сделал выводы после прошлого боя. Мы все допускаем ошибки, но через время становимся сильнее.

— Представляете, как Джонс победит Аспиналла?

— Даже не думал об этом. В Джонса я верю. По нему видно, что это реально мощный чемпион на долгие годы. У него очень крутой ум, многофакторный, многозадачный. Он очень хорошо все изучает и быстро схватывает. Я поработал с ним две-три минуты, а он меня прочел так, как будто мы десять раз вместе тренировались.

— Вы у него что-то почерпнули?

— Наверное, да. Что-то почерпнул.